Ночь масок. Звездное колесо. Опасные сны
Шрифт:
Сама она всегда была выше сверстников в школе и ненавидела своё тело за его размеры. А леди Лайл носила своё тело, как гордая лесная сосна; на голове у неё красовалась масса волос, уложенных в корону, так что она всегда надевала один лишь шарф. Двигалась она с величием, которое, как представляла себе Гвеннан, было присуще королевам в те времена, когда они не только представительствовали, но и правили.
Впрочем, жизнь самой Гвеннан содержала довольно мало оснований для суждений. Как у племянницы Нессы Даггерт, у неё были очень ограниченные возможности для общения. Всякое расширение физических горизонтов строжайше
Гвеннан не училась в колледже. Когда она закончила школу (она никогда не считалась хорошей ученицей, потому что занималась только теми предметами, которые её интересовали, а остальное пропускала мимо себя), мисс Несса уже тяжело болела, впрочем, отказываясь подчиниться болезни. Она намерена была до конца держать вожжи правления своего маленького мирка в собственных руках, и Гвеннан стала её руками и ногами, её слухом и зрением.
Девушка не противилась и не хотела иного. Не только успешно воспитанное в ней чувство долга препятствовало этому; она всё больше и больше боялась жизни за пределами своего узкого мирка. В общении с другими ей всегда не везло, и она нашла убежище — в книгах.
Со временем она начала понимать, что в ней живёт какое-то внутреннее влечение. Пока ещё очень бесформенное. Она читала — о, как она читала! — книги по истории, отчёты об археологических открытиях, всё то, что касалось странных фактов, не укладывающихся в общепризнанное специалистами. Странно, но сама Гвеннан никогда не испытывала желания присоединиться к искателям неведомого. Возможно, она слишком сомневалась в общепризнанных теориях. И, внешне оставаясь послушной добровольной помощницей мисс Нессы, внутренне она искала, спрашивала, сомневалась.
Некогда ей снились сны. И этим утром, стоя между камнями, она смутно вспомнила те свои сны. Маленькой она считала всё снящееся «реальным» и легко об этом рассказывала, но её обвинили во лжи. Постепенно она поняла опасность «странности» и с готовностью согласилась, что всё это она выдумала.
Но потом сны исчезли, и она была этому только рада. Потому что последние сны превратились в кошмары, они пугали её, и ей пришлось отгородиться от них стеной.
Мисс Несса умерла два года назад и оставила Гвеннан дом, очень скромный счёт в банке (несмотря на спартанский образ жизни, болезнь почти истощила её сбережения, собранные в течении всей жизни путем строгой экономии) и своё место в библиотеке. Город, привыкший к тому, что во время болезни все обязанности мисс Нессы и так исполняла Гвеннан, поставил её на это место. Единственное изменение в её жизни заключалось в том, что она стала чуть больше зарабатывать и таким образом смогла увеличить своё драгоценное собрание книг.
Наступил день, свет залил камни и уничтожил все следы линий. Гвеннан надела перчатки, повернулась — и застыла. Она была не одна.
Человек, появившийся столь неслышно, не стал подниматься на насыпь, он стоял у её подножия, серьёзно глядя на девушку. Высокий мужчина — Лайл! Внешне похож на леди Лайл. Более жёсткое, ястребиное лицо в то же время носило отчётливые черты семейного сходства.
Несмотря на холод, он стоял с непокрытой головой, слегка склонив её и внимательно разглядывая девушку из-под полуприкрытых век. Кожа — не по сезону смуглая, загорелая, волосы — густые, золотистые, и подстрижены короче, чем требует мода.
Но глаза, внимательно следившие за ней, были такими же яркими и голубыми, как и у леди Лайл. Гвеннан неловко переступила с ноги на ногу. Она нарушила границы, и то, что придётся иметь дело с Лайлами на их территории, её слегка пугало.
— Кто вы? — резко спросил он.
Но Гвеннан не собиралась поддаваться тревоге. Она отошла на несколько шагов от камней.
— Гвеннан Даггерт, — её имя для него, вероятно, ничего не значило. Она спешно пыталась придумать оправдание своему пребыванию здесь. Выдать тайну — нет, этого она не перенесёт.
— Гвеннан Даггерт, — повторил незнакомец. — И что привело вас сюда, Гвеннан Даггерт? — веки его поднялись, и он окинул её высокомерным вызывающим взглядом. Возможно, у него было на это право.
— Случай… — лучше она ничего не могла придумать.
Он рассмеялся: «Случай?» Голова его медленно повернулась из стороны в сторону: он отрицал сё ложь. Но выражение его лица изменилось, с него как будто спала какая-то тень, и оно открылось полностью. На нём отразилась насмешка, будто он счёл сё совсем глупой, неспособной даже на правдоподобную ложь.
Гвеннан удивилась этой своей мысли. Она понимала, что ограниченность круга её общения вполне может привести к ошибочному истолкованию поднятых бровей или лёгких движений тонких губ. Губы тем временем сложились в улыбку, которая ей весьма не понравилась.
Вообще всё в этом человеке тревожило сё. Как будто передней человек, который… Гвеннан сдалась. Ей некогда выискивать смысл эмоций этого человека. Она хочет уйти — быть свободной и одинокой, подальше от этого неизвестного Лайла.
Спустившись с насыпи, она обнаружила, что не может смотреть ему прямо в глаза. Рослый, как и Леди Лайл, этот член семьи Лайлов был ещё выше. Впервые в жизни Гвеннан внезапно ощутила себя маленькой, она приблизилась к чему-то беспокойному и повелительному. К чему-то странному и таинственному, как эти камни, которые давно уже вызывают её любопытство. Но это не камень, а человек, мужчина, плоть и кровь, и стоит он спокойно и уверенно.
— Гвеннан Даггерт, — вновь он произнёс её имя, но что-то в звучании этих двух слов было неправильным. Девушке даже показалось, что он произносит их на другом языке, неверно произносит, хотя и старается… Она покачала головой при такой фантастической мысли.
— Вам нравится гулять на рассвете? — его улыбка стала ещё более насмешливей. — Даже в такую погоду? — он преувеличенно вздрогнул. — Вы закалённые люди, жители Нижнего Востока.
Гвеннан снова овладела собой, вернулась в ту форму, которую изваяло воспитание мисс Нессы. «Приходится, — она надеялась, что ничем не выдала охватившего её беспокойства. — Если я хочу погулять, то приходится это делать рано утром. У меня работа, — тут девушка подняла руку и отвернула край перчатки, глядя на часы, — и…».