Ночь на причале

Робертс Нора

– Нормальный. – Этан закончил вытирать пол – он всегда все делал очень основательно – и прошел к раковине, чтобы прополоскать ведро и швабру. – Продал весь улов твоему отцу.

При упоминании об отце улыбка Грейс несколько померкла. Когда Грейс забеременела и вышла замуж за Джека Кейси, которого отец называл «той никчемной обезьяной с Севера», их отношения стали очень натянутыми.

Насчет Джека отец оказался прав. Джек сбежал за месяц до рождения Обри, забрав все сбережения и автомобиль Грейс, а также большую часть ее чувства собственного достоинства.

Но

она справилась, отлично справилась. И прекрасно будет справляться дальше, не прося у родителей ни единого цента.., даже если придется работать до изнеможения.

Грейс услышала смех дочки – словно зазвенели серебряные колокольчики, – и ее обида и возмущение испарились. Как можно негодовать на жизнь, когда у нее есть этот кудрявый ясноглазый ангелочек!

– Я что-нибудь приготовлю вам на ужин.

Этан обернулся:

– Это совсем не обязательно. Лучше иди домой и отдохни немного. Если не ошибаюсь, ты сегодня работаешь у Шайни.

– Успею.., я обещала Сету поджарить говяжий фарш с острым соусом. Это не займет много времени. – Под пристальным взглядом Этана Грейс нервно переступила с ноги на ногу. Пора бы уже привыкнуть к этим долгим взглядам, от которых кровь закипает в ее жилах, – просто еще одна из множества жизненных проблем. – Что-то не так? – Она потерла щеку. – Я испачкалась?

– Да нет, ничего. Ну, если ты приготовишь ужин, то останешься и поможешь нам его съесть.

– С удовольствием. – Грейс вздохнула с облегчением и подошла к Этану, чтобы забрать у него ведро и швабру. – Обри любит играть с тобой и Сетом. Иди к ним, а я закончу стирку и примусь за ужин.

– Я помогу тебе.

– Нет, ни в коем случае. – Гордость не позволяла ей принимать помощь, ведь Куины платили ей за работу. – Иди в гостиную.., и не забудь спросить Сета о контрольной по математике.

– Что он получил?

– Высший балл, как всегда.

Грейс подтолкнула Этана к двери и направилась в кладовку за кухней, отведенную под прачечную.

Сет такой одаренный парнишка. Если бы у нее были способности к математике и другим наукам, она не провела бы все школьные годы в мечтах. Правда, кое-чему полезному Грейс научилась. И не только подавать напитки в баре, убирать чужие дома или разделывать крабов. Если бы она не оказалась вдруг беременной да еще и брошенной мужем, ее мечта уехать в Нью-Йорк и стать танцовщицей непременно бы осуществилась.

«Да что теперь сожалеть об этом? В любом случае это была глупая мечта, – подумала Грейс, разгружая сушилку и запихивая в нее новую партию мокрого белья из стиральной машины. – Нечего строить воздушные замки, как сказала бы мама». Но факт остается фактом: всю свою сознательную жизнь она мечтала лишь о балете и Этане Куине.., и не получила ни того, ни другого.

Грейс вздохнула, прижимая к щеке еще теплую простыню. Простыню Этана, которую она сдернула с его кровати сегодня утром. Ей казалось, что и после стирки простыня сохранила его запах, и – всего лишь на пару минут – она позволила себе помечтать, что было бы, если бы она была нужна Этану, если бы она спала с ним на этих простынях, в его доме.

Только мечты

не помогут закончить работу или внести арендную плату за крохотный домик, куда она переехала от родителей, или купить вещи, необходимые ее маленькой дочке.

Грейс встряхнулась и начала проворно складывать простыни на крышке дребезжащей сушилки. Нет ничего постыдного в том, чтобы зарабатывать на жизнь работой в баре и уборкой чужих домов. У нее это прекрасно получается. Она полезна, она необходима. И этого вполне достаточно, тем более что мужчине, за которым она так недолго была замужем, она была совершенно не нужна. Если бы они любили друг друга, по-настоящему любили, все сложилось бы иначе. Но с ее стороны было лишь отчаянное желание быть любимой, а для Джека… Грейс покачала головой. Она так до сих пор и не поняла, чем она была для Джека.

Может, развлечением, случайно закончившимся беременностью? В одном она была твердо уверена: когда Джек притащил ее к мировому судье и обменялся с ней супружескими клятвами, он считал, что совершает благородный поступок.

Джек никогда не обращался с ней грубо. Никогда не напивался и не бил ее, как поступают многие мужчины с нежеланными женами. И она не замечала, чтобы он увивался за другими женщинами. Только, по мере того как ребенок рос в ее животе, она все чаще видела мелькающую в его глазах панику. И в один прекрасный день Джек просто исчез из ее жизни.

И самое худшее во всем этом то, что она испытала облегчение.

Кое-что хорошее Джек все-таки сделал: он заставил ее повзрослеть. А то, что он подарил ей, было бесценным. Грейс поклялась любить и защищать свое дитя, когда оно было всего лишь крохотной клеточкой в ее животе, а сейчас двухлетняя дочка, белокурая, с зелеными глазами и ямочками на розовых щечках, казалась ей ангелом, сошедшим с картины Боттичелли.

Грейс сложила белье в корзину, подхватила ее на бедро и вышла в гостиную.

Ее сокровище, сияющее от счастья, сидело на колене Этана и о чем-то щебетало, а Этан серьезно слушал и кивал.

– И что же тогда сделал Глупыш? – спросил он, явно не поняв и половины детского лепета, но уловив, что речь идет о щенке Сета.

– Облизал лицо. – Обри провела ручками по своим щекам. – Все, все. – Она обхватила ладошкамн лицо Этана и, улыбаясь во весь рот, начала свою любимую игру. – Ух! Борода.

Этан покорно провел костяшками пальцев по ее гладкой щечке и отдернул руку.

– Ух! У тебя тоже борода.

– Нет! У тебя.

– Нет. – Этан притянул девочку к себе и громко чмокнул в обе щечки. – У тебя. И у Сета.

Обри завизжала от восторга и, вывернувшись из объятий Этана, плюхнулась на пол рядом с Сетом, покрыв его щеку слюнявыми поцелуями. Сет поморщился, как настоящий мужчина.

– Боже, Обри, дай мне передохнуть. – Чтобы отвлечь девочку, Сет взял одну из ее маленьких машинок и легко провел колесиками по ее руке. – Ты – гоночный круг.

В предвкушении новой увлекательной игры глазищи Обри засияли еще ярче. Выхватив машинку, она прокатила ее – уже не так нежно – по всем частям тела Сета, до которых смогла дотянуться.