Ночь с красавицей
Шрифт:
Конь весело заржал и тряхнул головой. Ангел пододвинула к нему вечернюю порцию сена.
– Он тебя прощает, – отозвался Дэн, отводя коня в сторону. – На этот раз.
Теперь она не удержалась от смеха.
– Я так рада!
Затем Дэн расчесал гриву коня, и они с Ангелом вместе вернулись в дом, прогулявшись под звездным небом. Предсказанный Дэном холод уже наступил, поэтому, пока он разжигал огонь в маленькой уютной комнате, Ангел задалась вопросом: исполнится ли его другое, невысказанное
Только ли камин будет согревать их ночью?
Когда она вошла в гостиную, Дэн уже застилал диван. Она не стала его отвлекать от этого занятия (впрочем, час был еще далеко не поздний) и остановилась около небольшой книжной полки возле камина. Детективы, детские книжки. Она замерла.
Сверху на полке лежал толстый том с пожелтевшими страницами – его явно немало читали. «Гроздья гнева».
Она взяла книгу в руки.
– Что это?
Он обернулся, прищурился.
– Похоже, книга.
– Сама знаю, что книга. – Хихикнув, она приблизилась к Дэну. – Это твоя?
Он отложил подушку и простыни, взял в руки книгу.
– Надо полагать.
Она уперла руки в бока.
– Почему я не могу получить простой ответ?
– Можно ответить: «Потому что»?
– Нет.
– Тогда – «такой уж я парень».
– Именно вот такой?
Он не стал отвечать, а только пробормотал, отвернувшись:
– Книга все-таки моя, договорились?
И вновь занялся постелью.
А она-то и не знала, что он за парень. Да, он выручил ее, позаботился о ней, накормил. Но вне этих стен – кто он? И почему не желает рассказать ей что-нибудь о себе?
– Дэн…
– Да?
– Откуда мне знать, что ты хороший парень, а не скверный?
Наступило молчание.
– Ну не знаешь, и что?
– А ты ведь и сам не знаешь?
Он посмотрел на нее через плечо: губы поджаты, в темных глазах настороженность.
– По-моему, я перелил уксуса в салат.
Под этим взглядом решимости у нее поубавилось, но она все еще была готова стоять до последнего.
– А мне кажется, в самый раз.
– Ангел, тебе не пора в кроватку?
Она обошла его и присела на край дивана.
– Пока нет.
– Ты сидишь на моем спальном месте.
– Ага. – Она погладила сиденье рядом с собой и тут же взмолилась о том, чтобы ее жест не показался Дэну чересчур вызывающим. – Может, почитаешь?
– Опять начинается?
– Ну почитай немножко. Вслух.
– Да нет же!
– Дэн, пожалуйста…
– Нет.
– Мне сейчас очень нужно отвлечься.
Глядя в эти влажные фиалковые глаза, Дэн чувствовал, как его брови сходятся у переносицы. Отвлечься? Она дразнит его? Он швырнул на диван подушку, которую сжимал в руке. Если Ангелу нужно отвлечься, он может
Но он не намерен давать уроки женщине, потерявшей память и подействовавшей на него так, как ни одна женщина со времен его первых дней в полицейской академии.
Он присел рядом с ней и взял из ее рук книгу. Чтение – бесконечно более эффективный способ поучить ее.
– Если ты кому-нибудь расскажешь…
Она улыбнулась.
– Да кому мне рассказывать?
– Я не шучу.
– Ладно, вот тебе крест.
Словно волк, высматривающий газель, Дэн следил, как ее пальцы, описывающие крест, дотронулись до одной груди, потом до второй. Голод охватил его, голод и волнующие вопросы. Какова на ощупь ее кожа? А манящая тяжесть ее груди? И что можно испытать, ощутив в ладони ее сосок?
Мучительные мгновения миновали, и он заставил себя отвести темный взгляд, вынудил себя раскрыть книгу.
– Пятая глава, – почти прорычал он.
Не прошло и получаса, а ее голова легла ему на плечо, дыхание сделалось ровным и теплым. Дэн возблагодарил судьбу.
Он на руках отнес ее в спальню, откинул одеяло, опустил ее на кровать, укрыл и уселся в старое кресло-качалку.
Лунный свет лился на фарфоровую кожу, освещал длинные ресницы и неотразимые губы. Шрам на лбу побагровел и тем не менее не портил ее. Да, пожалуй, ее ничто не могло испортить.
Он откинулся на спинку кресла и вытянул ноги, скрестив лодыжки. Несколько минут он тихо смотрел на нее, чтобы убедиться, что она не вскочит в ужасе, пробужденная каким-нибудь кошмаром. Ведь он пообещал защищать ее.
Но вскоре у него веки сомкнулись.
Глава пятая
Ангел стояла на стареньком крыльце и настраивала себя на путешествие в город. Справа над матово-желтыми горами, кое-где сверкавшими чистейшей белизной, вставало солнце. На мгновение она прервала сборы, чтобы полюбоваться, как Господь возвещает наступление нового дня.
Шрам над бровью напоминал о себе не болью, а только легким подергиванием. Но и этого достаточно, чтобы задуматься, задаться вопросами…
Веки ее опустились, и в этот короткий миг перед ней предстала другая горная цепь, не освещенная золотым солнцем, а окутанная густым туманом. И Ангел ощутила свою связь с этим видением, словно тысячу раз она глядела на этот пейзаж с жестокой тоской в сердце.
Испытанное чувство привело ее ум в смятение. Настолько, что она поспешно открыла глаза, гоня наваждение прочь.
Что она только что видела?
Это ее родная страна? Или любимое место отдыха? Или детская греза?
И откуда эта острая тоска?