Ночь с принцем
Шрифт:
— Не хотите ли отведать этого, леди Хавершем? Кристабель вздрогнула, услышав голос Берна, сидящего рядом. Взглянув на тяжелое серебряное блюдо, которое он без видимого усилия держал на одной руке, она облегченно вздохнула: этот деликатес был ей знаком.
— Ах да, я обожаю устрицы.
Огонек, блеснувший в глазах Берна, заставил Кристабель насторожиться.
— Вот как? — Он положил три раковины ей на тарелку. — А как насчет плодов граната и шпанской мушки?
— А что такое шпанская мушка? — поинтересовалась
— Перестань дразнить бедняжку, Берн, — сердито проговорил лорд Дрейкер. — Разве ты не видишь, что она понятия не имеет, о чем ты говоришь?
Кристабель сразу же вся ощетинилась. Может, ей и не совсем понятно, почему голос мистера Берна вдруг стал таким низким и вкрадчивым, но она же не полная идиотка.
— Я знаю, что это что-то неприличное. — Маркиза бросила на Берна уничтожающий взгляд. — А он, похоже, думает, что женщины находят испорченность привлекательной.
— Некоторые действительно находят, — усмехнулся Гэвин.
— Только бесстыдницы, с которыми вы якшаетесь. Услышав испуганный вздох с другого конца стола, Кристабель обернулась к хозяйке и поспешно добавила:
— Присутствующие, конечно, исключаются.
— О, не беспокойтесь, — со смехом проговорила леди Айверсли. — Мы придерживаемся такого же мнения о подружках Берна.
— Видишь, Дрейкер, — откликнулся Гэвин, — леди Хавершем совершенно не нуждается в твоей защите. Она прекрасно может постоять за себя.
— Об этом мы уже наслышаны, — вставила леди Дрейкер. — Держала тебя под дулом ружья, так ведь?
От смущения Кристабель захотелось спрятаться под стол. Конечно, папа и его армейские приятели сочли историю о ее столкновении с мистером Берном очень забавной, но светское общество за этим столом, несомненно, будет до крайности шокировано.
Но как ни странно, шокированным оказался только мистер Берн.
— Ты рассказал обо всем Регине? — спросил он у Дрейка со свирепым видом.
Тот, накладывая себе на тарелку порцию жареного фазана, слегка пожал плечами:
— Ну как я мог удержаться? Не каждый же день в тебя стреляют женщины.
— И не сомневаюсь, что ты это заслужил, — добавила с улыбкой Регина.
— Еще как заслужил! — поддержала ее Кристабель.
— Разумеется, — сердито заметил Берн, — ведь я, как последний дурак, приехал, чтобы получить свой долг, после того как ваш муж дал своему банкиру указание не платить по его векселям. Какая непростительная глупость с моей стороны!
Сарказм, а главное — ложь Гэвина привели Кристабель в ярость.
— Филипп сказал, что вы сначала пообещали ему кредит, а потом отказались от своего слова.
— Хавершем солгал.
— Он никогда бы не позволил себе такой низости!
— Вот как? Тогда почему же вы оказались здесь?
Потому
Да, конечно, Берн прав: только после смерти своего мужа Кристабель поняла, что ничего не знала о нем.
— Жаль, что я вас тогда не застрелила, — пробормотала она себе под нос.
— А вы действительно в него выстрелили? — Глаза леди Айверсли горели от любопытства.
— Она проделала одну дырку в кабриолете, а вторую — в моей шляпе, — пояснил Берн.
— И кстати, без всякого толку. Он продолжал приближаться к дому как ни в чем не бывало. Можно подумать, в него каждый день стреляют.
— Так и есть, — ответил Берн и имел наглость подмигнуть Кристабель, когда та удивленно взглянула на него. — Вы не поверите, сколько в Лондоне джентльменов, нелюбящих платить долги. Но тем не менее я всегда получаю то, что хочу.
Его взгляд задержался на ее губах, и сладкая дрожь пробежала по спине Кристабель. Черт бы побрал этого Берна! Почему ее так тянет к этому бессовестному негодяю?
Кристабель вздохнула. Причина ей была совершенно очевидна: недаром у мистера Берна нет отбоя от женщин. Стоит только посмотреть на него — густые волосы, темно-синие глаза и самоуверенная улыбка, сулящая райское блаженство. В спальне он должен быть неотразим.
Кристабель с усилием оторвала от Берна взгляд. Райское блаженство! Ха! Ни один мужчина не может дать женщине блаженства. Во всяком случае, такого, которое она успеет почувствовать.
До самого десерта Кристабель продолжала размышлять о мистере Берне.
Насколько проще оказалась бы ее задача, если бы она могла понять этого человека. Но он так сильно отличался от бравых пехотинцев, галантных офицеров и армейских лекарей, среди которых она выросла и провела юность. Даже гости, приезжавшие иногда в Роузвайн, поместье Филиппа, казались гораздо проще и понятнее.
Все в Берне смущало Кристабель и приводило в смятение. Она привыкла быть хорошей. Она такой всегда была — простой, возможно, слишком прямолинейной, но хорошей. А с Берном ей вдруг захотелось стать плохой.
Кристабель решительно распрямила плечи. Не такая она дура, чтобы еще раз поддаться чарам обаятельного пройдохи.
Леди Дрейкер изящно стряхнула с губ крошки пирожного и обратилась к гостье:
— Давно ли вы прибыли в Лондон, леди Хавершем? Кристабель поспешно проглотила фаршированный чернослив.
— Всего несколько дней назад.
И за эти несколько дней она успела только встретиться с его высочеством и обсудить с ним меры, необходимые для того, чтобы вернуть грозящие политическим взрывом письма, которые Филипп так опрометчиво продал лорду Стокли. Письма, которые, если их не удастся вернуть, могут безвозвратно погубить ее семью.