Ночь скорпиона
Шрифт:
— Ты оскверняешь своим присутствием это священное место! — раздался низкий голос из черной глубины святилища.
Перед Львом появилась огромная фигура в треугольной маске, сквозь прорези которой на него смотрели белые глаза-жемчужины.
— Ты… Наверное, ты — Предок?
— Тебе не дозволено попирать эту землю, Лев!
— Все кланы сгинули, все, кроме моего! Я один могу спасти Две Земли, я один способен управлять страной!
— Ты пришел, чтобы украсть сокровище Абидоса.
— Оно принадлежит мне по праву, как и все земли Севера и Юга. И если я им не воспользуюсь, страна никогда не освободится от ига ливийцев и шумеров.
— На тебя поступила серьезная жалоба.
— Не слушай завистников и клеветников! Да, я убрал со своего пути слабаков, и теперь они захлебываются желчью, но мне нет до этого дела! Я храбр и смогу победить наших врагов, и моя победа станет залогом нашего благоденствия!
— Шакал передал жалобу богам, — сказал Предок. — Она исходит от главы клана Газели, которую ты убил, нарушив тем самым мирное соглашение и развязав войну кланов.
— Она… Она осмелилась сделать такое!
Двери храма закрылись.
— Это дипломатия Газели привела нас к катастрофе! — заявил Лев. — Конфликт был неизбежен! Я поступил так, как счел нужным.
— И теперь ты пришел, чтобы понести заслуженное наказание. Боги поручили мне привести в исполнение их приговор.
— Позволь мне выйти отсюда! Нашему народу нужна моя сила!
— Разве ты не собирался унести с собой таинственный ларец?
Неизвестно откуда появился священный предмет.
Словно зачарованный, Лев стоял и смотрел на оружие, которое могло обеспечить ему абсолютную власть и которое находилось от него буквально в двух шагах.
— Пора забыть о Газели, Ориксе и остальных слабаках! — твердо произнес он. — Я обещаю, что буду почитать богов и построю в их честь огромный храм!
— Тебе не удастся заставить их забыть о твоих преступлениях и о том, как ты убил главу клана газелей. Тебя интересует только власть, а вовсе не процветание страны!
— Я не согласен с приговором! Этот ларец теперь принадлежит мне, и ты не помешаешь мне уйти из Абидоса!
Лев бросился к бесценному сокровищу, рассудив, что без труда сможет поднять его и унести.
Напрасными оказались его усилия. Его пальцы прилипли к ларцу, который становился все горячее. Ужасная боль распространилась по всему телу. Внезапно грива его вспыхнула, осветив весь храм.
Облаченный в длинное шерстяное одеяние, принесенное с собой из Шумера, генерал Энки провозгласил себя жрецом Великой Богини и устроил ей в центре Нехена обильное жертвоприношение. На алтаре лишились жизни десятки стариков, немощных и детей из племени чибисов. Их нечистая кровь, стекая струями на землю, увлажнила ее и подпитала собой ярость высочайшей покровительницы Энки и самого генерала. И эта ярость не замедлила обрушиться на его новых рабов.
Он знал, что никогда не простит им исчезновения Гильгамеша. Художник сумел бы сделать страну еще прекраснее, расцветить яркими красками ее дни и ночи, сделать так, чтобы она очаровывала взор. Но нет, его убили эти проклятые беглецы, которых Энки очень скоро отыщет, и тогда он отомстит им за Гильгамеша.
Трупы Слабака и Прожоры, оставленные висеть на кольях за пределами города, вселили ужас в остальных чибисов. Подобное же наказание грозило любому, кто вздумал бы не подчиниться теперешним хозяевам. Чибисы покорно приняли новое иго, на этот раз шумерское. Несмотря на свою многочисленность, они по-прежнему оставались бездеятельными. Генерал без труда отыскал себе в этой массе нескольких приспешников, готовых прислуживать ему и доносить о любой попытке сопротивления.
Обратить в рабство местное население было одним из самых важных пунктов плана генерала Энки. Шумерам он предначертал роль правящего класса, которому будет обеспечена замечательная жизнь благодаря наличию сильной, непобедимой армии. Со временем они научат чибисов изготавливать кирпич и строить из него просторные дома для знати и высших армейских чинов, обслуживать которых будет целая армия слуг.
Вторая по важности цель: взять под контроль реку и переправы. Перемещаться по воде можно будет только по специальному разрешению, за рыбаками установят строгий надзор. Все ценное, что есть на этой земле, будет принадлежать шумерам, а чибисы станут получать ровно столько еды, чтобы они могли тяжело работать и не умереть с голоду. Тот же, кто вздумает увиливать от работы, умрет от истязаний.
Созерцая Нил, то и дело меняющий цвет, его позолоченные солнцем волны, генерал испытывал почти что умиротворение. Однако оно испарилось, когда он вспомнил о Гильгамеше. В такие моменты он отдавал самые жестокие приказы и желал одного: видеть, как страдают эти безвольные и покорные людишки.
Ваза, созданная Гильгамешем, выполняла свою функцию наилучшим образом: источая пагубную силу Великой Богини, она обеспечивала малому количеству шумеров возможность установить свое господство над ордами ничтожеств.
Подбежал офицер.
— Генерал, на Нехен напали львицы!
Не зная, что и думать, генерал поднялся на городскую стену и увидел стаю кружащихся на месте львиц.
— Они ушли от своего повелителя, а может, и сожрали его. Нам не только ничего не грозит, наоборот: теперь у нашей армии появится новая сила!
Когда генерал вышел за ворота и направился к львицам, шумеры окаменели от страха — не переоценивает ли себя их спаситель?
Две львицы отделились от стаи и присели у ног своего нового хозяина: воительницы ушедшего в небытие клана Льва присягнули на верность Энки.
55
— Я вижу, ты снова здоров, — сказала Скорпиону Пловчиха после жарких объятий. Сегодня он просто осыпал ее ласками, был попеременно то удивительно нежным, то пылким, и молодая женщина, которая успела привыкнуть к его изменчивому нраву, не смогла скрыть своего удивления.
— Ты терпеть не можешь однообразия. Я тоже.
Она потянулась, а потом раскинула руки и вытянула стройные ноги. При виде такой красоты у любого мужчины голова пошла бы кругом… Однако же она чувствовала: сегодня вечером или завтра Скорпион прогонит ее или смерть придет за ней. Значит, нельзя было терять ни секунды и предаваться всем возможным удовольствиям. Да, смерть от старости — не ее удел.