Ночь со зверем
Шрифт:
— Айвори…
Я вздрогнула, обернулась от комода и сразу попала под сканирующий взгляд Эйдана. Рон спал в его руках. Спал?!
— А?.. Он заснул? — моргнула.
То, что он пришел не похвастать, стало понятно по его настороженному взгляду. Мне показалось, что я едва ли не наяву увидела, как медведь прижимает уши:
— Не надо было ему позволять?
— Почему нет? — поспешила улыбнуться. — Я восхищена. До этого он засыпал у тебя только после плотной еды. А тут — голодный…
— Я его утомил, наверное, —
— Да, — неуверенно кивнула я, опуская взгляд на сумку — собиралась на автопилоте и просто сгребла все со всех полок.
— Возьмешь Рона, пожалуйста? — И он осторожно протянул его мне. — Спускайся, а я надену футболку и заберу вещи. Айвори… — Я вскинула на него взгляд. — Если что-то не так — говори мне, пожалуйста.
— Хорошо, — покивала я.
Эйден задержал на моем лице пытливый взгляд, но промолчал.
Я направилась следом за ним вниз. У дверей уже ждал Уилл. Утренняя выволочка немного притушила его привычное жизнелюбие, но он все равно расплылся в улыбке, взглянув на Рона.
— Знала бы, как мы все этого ждали, — тихо сообщил, открывая мне двери. — Пошли, провожу.
Уже вечерело, когда мы выехали из города. Эйдан сидел со мной сзади, и некоторое время мы ехали рядом, как чужие. Но его это больше не устраивало, и когда границы Смиртона остались позади, а я раскрыла испуганно глаза на вставший стеной по обеим сторонам дороги лес, он потянул меня и устроил без слов в своих руках вместе с Роном.
— Не дам тебя никому в обиду, — шепнул на ухо. — Расслабься.
И я прикрыла глаза, пытаясь последовать его приказу. Руки Эйдана были созданы для того, чтобы забываться в них. Чувствовала, как он еле ощутимо терся носом о макушку, и в груди отзывалось теплой пульсацией на каждое его движение.
Если сначала я переживала, что Рон привыкнет к папе, который еще не определился в приоритетах, то теперь это грозило и мне.
— А медведи все такие... "трогательные"? — тихо спросила, поглаживая Рона.
Для меня столько ласки и внимания было непривычно много, и я будто передавала ее ребенку, не вмещая всё в себя.
— Какие? — напрягся он.
— Любите трогать.
— Свое — да. И не трогать, а лапать, — усмехнулся он над ухом. — Поэтому мы все скорее «лапочки».
— Так вот что скрывает правительство Смиртона от простых девчонок… Знали бы, всех бы уже разгребли…
— Мы сами разгребли. Невеста Сезара тоже человек. И жена его друга. Мы звереем без вас. По крайней мере, так утверждают.
— Вам нужны обычные люди?
Мы шептались с ним едва слышно, будто обменивались какими-то секретами, и от этого эти секреты будоражили по-особенному.
— Наши ученые в процессе изучения.
Я помолчала.
— Мне что-то такое пытались объяснить тогда… после первой ночи с тобой… Но я не слушала. Не помню ни слова. — В том состоянии я вообще не могла ничего слушать.
Эйдан
— Ты — моя слабость…
Да, кажется, он это говорил. Но тогда я не верила. Все казалось кошмаром.
— А что было после? — Я повернула к нему голову, чтобы увидеть его выражение лица. — Когда тебе удалось сбежать?
Он помолчал, прежде чем ответить:
— Месяц я валялся в больнице Варлоу Вэллей. Потом приходил в себя какое-то время… Волчонок, с которым спаслись — Кай, — у него чудесная мать, старейшина деревни. Познакомишься с ней. Она меня выходила.
— Я читала, что волки — особенно дикие, и что у них редко встречаются человеческие ценности.
— Белоглазые — те самые бесчеловечные твари, о которых особенно любит писать правительство Смиртона. Но семейство, которое меня приняло, не такое. Волки Варлоу Вэллей — изгои среди стай белоглазых. Они все смешаны с людьми, кто-то больше, кто-то меньше. Поэтому и уклад жизни, отношение друг к другу у них больше человеческое.
— Они же все равно там выживают? — неосознанно нашла запястья Эйдана и обвила ладонями. Разговор будоражил, от неровной местами дороги потряхивало, хотелось схватиться за что-то надежное. — Я читала про кровавые стычки.
— У нас все нормально. Никакой опасности нет. Увидишь.
Дорога заняла четыре часа, я успела даже поспать в руках Эйдана. Последний час мы ехали уже по темноте, и воображение не давало нервам передышки. А когда дорогу вдруг перебежал сначала один олень, а потом целое стадо, я вздрогнула и вытаращилась в окно, вытянув шею, будто на пришествие божества.
— Эйдан, олени…
— Хищников не осталось, кроме нас, поэтому их полно в лесах, — спокойно сообщил он.
— А вы охотитесь на них? — перевела на него взгляд.
— Конечно. Мы их едим.
— А в каком виде вы охотитесь?
Голос дрожал. Я уже готовилась увидеть волков, медведей и бог знает кого еще, гонящихся за оленями в клубах поднятой машиной пыли. Знать о диком мире за стенами — это одно, а оказаться в этом мире — другое. Если бы не Эйдан, у меня началась бы паника, но все равно порядком потряхивало в его руках.
— В разном. Что ты трясешься, как зайчик? — он притянул меня к себе. — Ари, все хорошо.
— А долго еще ехать? — выдохнула я, поглядывая на спящего Рона.
Малыш моей паники вообще не разделял — продрых всю дорогу на свернутом пледе, из которого сделали ему колыбель.
Вообще, привычки его заметно поменялись — он все меньше любил быть привязанным ко мне, теперь предпочитал полежать у Эйдана на коленях и поглазеть на мир или поспать, беспрепятственно раскидав ручки и ножки. Скорее всего, это то, о чем говорил доктор. Медвежонок почувствовал себя в безопасности. Но в груди шевелилась эгоистичная тревожность…