Ночь соблазна

Пирс Барбара

– Мне что, извиниться? – спросила Маура, которой не нравилось воцарившееся молчание.

– Я так и подумал, – резко ответил Эверод.

Мауру так поразил этот неожиданный ответ, что она вдруг начала хохотать. Придерживая полы сюртука, она раскачивалась взад-вперед, а в глазах плескалось веселье. Что ж, Эверод, пожалуй, не сможет правильно понять ее настроение, но после их стычки она чувствовала себя очень глупо.

Негодяй, озабоченный лишь одним – как бы уложить в постель первую попавшуюся женщину, – не выбежал бы,

тревожась о ней, под проливной дождь. И не дал бы ей свой сюртук, ощутив, как ей неуютно. Разумеется, никто не назовет Эверода ангелом, но Маура в душе признала, что неправильно расценила его намерения.

Она поджала под себя ноги, накрыв их, как смогла, сюртуком.

– Должно быть, я вела себя…

– Как умалишенная? – подсказал Эверод нежным голосом.

– Необдуманно. – Маура откинулась на перила беседки. Так ей было не очень удобно, зато облегчало боль в затекшей пояснице.

– А что я должна была подумать, Эверод? Не далее как сегодня днем я видела, как вы прогуливались в парке со своей беременной возлюбленной.

Невзирая на темноту, он вперил в Мауру яростный взгляд.

– Хотя вас это и не касается, я разъясню мои отношения с леди Спринг. Некогда мы действительно были близки, но с той поры минул уже не один год. Эта дама просто мой друг. И младенец, которого она носит во чреве, не мой.

Килби и ее подруги рассуждали о том, что леди Спринг не смогла бы противиться мужественности Эверода. Но его, похоже, обидели обвинения Мауры, и он не стал ей лгать.

– И еще: драгоценности вашей матери, – тихо сказала Маура и протянула руку. – Зачем вы преподносите мне столь дорогой подарок?

Она услышала его усталый вздох.

– Кольцо, браслеты и серьги много лет пролежали в шкатулке, – стал объяснять виконт, взмахивая рукой. – Я видел, что ожерелье вам очень нравится. Вам не хотелось возвращать его мне, но вы все равно это сделали, потому что так и надлежало поступить. И хотя вы не похожи на мою мать внешне, вы схожи с ней характером. Будь моя матушка жива, она бы порадовалась, что вам пришлись по сердцу ее любимые драгоценности, – в этом у меня нет сомнений.

– Ах, Эверод!

Он придвинулся ближе к Мауре.

– То, что я делаю, Маура, я делаю не бескорыстно. Быть может, мне доставляет удовольствие видеть, что вы носите мой подарок.

– Что ж, в таком случае я не осмелюсь оскорбить вас предложением взять его назад, – сказала она и заметила, что он осторожно просунул руку между перилами и ее спиной. Эверод вновь угадал ее невысказанное желание. Маура прижалась к его руке, наслаждаясь ее надежностью и теплом его тела.

– Раз уж мы говорим столь откровенно, – проворковал Эверод, приглаживая свободной рукой ее волосы, – то тебе следует знать еще кое-что.

– Умоляю, скажите, милорд, – откликнулась Маура, запрокидывая голову.

– Я имею твердое намерение тебя соблазнить.

Маура засмеялась.

Она

думала, что он шутит, но Эверод всегда был очень серьезен, если речь шла о том, чтобы уложить в постель женщину, которую он желал. Он безошибочно узнавал этот взгляд – призывный и покорный одновременно, – которым смотрит женщина, готовая оказаться в его постели. Быть может, Маура и сама не отдавала себе отчета в своих желаниях, но Эверод сумел разглядеть выражение страстного томления в глазах цвета морской волны. Когда он прижимал ее к себе, она вся растворялась в нем, словно была частью его самого.

Сейчас Эверод пытался обуздать бурное желание обладать Маурой немедленно.

Он подарил ей материнские драгоценности вовсе не для того, чтобы купить ее благосклонность, однако сейчас кровь его вскипела, затмевая разум, и он готов был предложить ей все что угодно, лишь бы добиться ее согласия.

В глубине души Эверод усмехнулся своей нетерпеливости. Если у него сохранилась хоть капля здравого смысла, он должен отнести Мауру в дом, и пусть она думает, что он пошутил. Иначе большинство его друзей скажут, что он потерял и совесть, и рассудок. Ему оставалось лишь надеяться, что Маура не станет испытывать пределы и того, и другого.

– Это не шутка.

К Мауре мгновенно вернулась серьезность.

– У меня нет желания становиться вашей возлюбленной, Эверод. Как поведали мне Килби, Фэйр и Пэйшенс, в высшем обществе и так много дам, которые претендуют на эту сомнительную честь.

При упоминании о проделках Килби, Фэйр и Пэйшенс виконт скрипнул зубами.

– Я не прошу тебя стать моей возлюбленной.

– Становиться вашей женой я тоже не собираюсь!

Когда он ответил, в его голосе зазвучала горькая ирония:

– Да вы, я вижу, смелая девушка, Маура Кигли! Вы что же, хотели бы связать себя узами брака с вероломным негодяем? С человеком, на которого даже родной отец не может смотреть без брани и проклятий?

Маура попыталась отстраниться, но он схватил ее за полы сюртука и притянул к себе, чтобы видеть лицо.

– Думаю, что не хотели бы. – Он разжал пальцы и отпустил сюртук. – Да ведь я и не предлагаю выходить за меня замуж. Я хочу тебя, Маура. Ты тоже хочешь меня. И если ты станешь это отрицать, мне придется назвать тебя лгуньей.

На это Маура ничего не сказала.

Должно быть, он ошеломил ее своими до грубости откровенными речами. Девушка привыкла к цветистым признаниям и слюнявым поцелуям щенков вроде его братца Роуэна. Будь здесь фонарь или свеча, Маура без труда увидела бы растущее на глазах свидетельство желаний Эверода. А так она не заметила, что ему уже несколько раз пришлось поправлять напрягшийся детородный орган, которому стало слишком тесно в панталонах.

Поэтому Эверод не мог думать ни о чем другом: ему необходимо было разрядиться, вставив упомянутый орган в ее тело.