Ночь Ягуара

Грубер Майкл

– Откуда ты знаешь, что это была печенка? – спросил детектив.

– Это самая вкусная часть, если ты хочешь слопать жмурика, я тебе говорю как профессионал в сфере питания. А что еще он съел? Или оно съело?

– Сердце, ну, еще и ляжки обгрызены. Зрелище, скажу я тебе, приятель, еще то. Фуэнтес был вскрыт, как консервная банка из-под бобов. Он валялся в своем саду. Кто-то сбросил его с балкона сегодня ночью примерно после часа тридцати. Сначала ему разорвали горло, так что, скорее всего, малый скончался еще до того, как грохнулся в кусты. Во

всяком случае, мне хочется в это верить. Жена встала в семь и обнаружила его. Ну, мы, понятное дело, спросили миссис Фуэнтес: что интересного произошло в последнее время помимо этого?

– Видимо, она тебе чем-то не понравилась?

– Ну, Джимми, мы хоть и тупые копы, но не совсем уж полные кретины. Нет, в семье вроде бы все было нормально. Конечно, бизнес есть бизнес, и у него наверняка были недруги среди конкурентов, но мне всегда казалось, что, когда говорят «сожрать конкурента», этого не подразумевают в буквальном смысле. Все у него было как у всех, не без дерьма, но не более того. Во всяком случае, из всего произошедшего с Антонио за последние сутки необычным можно было назвать только одно событие. Парочка парней вломилась в его офис и принялась обвинять его в том, что он губит какой-то природный заповедник где-то в Южной Америке.

– А сами эти ребята были латиноамериканцами?

– Нет, один был гринго со светлой бородкой. Секретарша сказала, похож на хиппи. Разве у нас все еще есть хиппи?

– Он, наверное, считал себя анархистом.

– Да и хрен с ним, главное, он-то и орал. Приметы: длинные светлые волосы, заплетенные в африканские косички, и черная футболка с каким-то логотипом, но по нему его не найти. Им пришлось вызвать охрану, а этот тип был буйный, ни в какую не хотел уходить. Мы, конечно, насели на охранников в первую очередь насчет логотипа, но хрен кто что запомнил. Ну почему все свидетели ни к черту не годятся, ничего вокруг себя не замечают?

– Это потому, что в отличие от тебя они не приучены наблюдать и не знают заранее, что угодят в свидетели. А как насчет второго парня?

– Это был индеец. По крайней мере, на этом все сошлись. Маленький индеец.

– Что, настоящий?

– Настоящий, но у меня, судя по его описанию, возникло ощущение, будто он не местный. Скорее откуда-то с юга. Да, у него на физиономии были татуировки. – Моралес пальцем начертил линии на своих щеках и подбородке. – Такие они делают на Амазонке, верно?

– Тебе виднее.

– Но это не все. Там еще был кот.

– Кот? Ты имеешь в виду место преступления?

– Ага. По крайней мере, так кажется. Здоровенный дикий кот, вроде кугуара или леопарда. Мы сняли отпечатки следов и теперь ждем, когда ребята из зоопарка ответят на запрос. Чудно, конечно, но и характер ран таков, что их мог бы нанести только большущий котяра. Это я к чему: можно ли выдрессировать дикого кота, чтобы он кого-нибудь загрыз? Помню, мне в школе книжка попалась: там один парень научил обезьяну убивать людей…

– «Убийство на улице Морг» написал Эдгар По. Правда, он все это придумал.

– Ну

и как, по-твоему, это понимать?

– Ну, по-моему, тут и понимать нечего. Держит парень дома тигра, кормит его «Вискас» из тунца и однажды говорит так: «Черт побери, на кой хрен я без конца покупаю эти дурацкие жестянки по доллару двадцать девять центов за пару, когда могу совершенно бесплатно кормить свою киску кубинскими бизнесменами?» И они отправились добывать корм.

Моралес коротко рассмеялся.

– Нет, серьезно.

– Серьезно? А ты видишь, в каком я прикиде? Эта белая куртка не наводит тебя на мысль, что я занят в индустрии питания, а не в области расследования преступлений?

– Майор попросил меня спросить тебя, Джимми, – сказал Моралес, изменив выражение лица на серьезное.

– А, майор. Что ж, сейчас я все брошу и действительно сосредоточусь на этом.

Паз произнес это с таким сарказмом, что при этом даже сам ощутил презрение к себе. Когда Паз был детективом и работал под началом майора Дугласа Олифанта, тот относился к Пазу вполне прилично, и он ничем не заслужил таких выпадов. И откуда в нем, Пазе, такая стервозность: характер, что ли, стал портиться?

Он вздохнул.

– Не знаю, чем бы я мог помочь, – сказал Паз более мягко. – То есть как ни крути, а действовать тебе придется традиционными методами. Выяснить, кто у нас держит крупных кошек, и всех их проверить. Второе: искать того загадочного защитника деревьев и его индейца…

– Это само собой, но майор просил спросить тебя: как ты думаешь, существует ли возможность того, что здесь замешан какой-то ритуал?

– По-твоему, я специалист по каннибальским ритуалам?

– Ты знаешь больше меня, – напрямик сказал Моралес.

– Виноват. Но мы вроде бы сошлись на том, что преступник скормил его киске. Где тут ритуал?

– Ладно, пусть не совсем ритуал.

Моралес умолк, и Паз увидел, что на его лице появилось выражение, которое он так часто видел на своей собственной физиономии: полуулыбка, которую мы надеваем, когда собираемся сказать что-то, из-за чего можем показаться глупыми, что-то невероятное или нелепое.

– Значит, здесь нет культа, который, скажем, заключается в поклонении животным и по которому им скармливают людей?

– По-моему, это уже из кино, а не из жизни. И вообще, зачем притягивать за уши еще и ритуал? Если у нас завелся парень, науськивающий на людей ручного тигра, это уже достаточно хреново. Да и маньяк, по какой-то причине желающий, чтобы его убийства выглядели как совершенными тигром, ничуть не лучше.

Помолчав, детектив сказал:

– Проблема еще и в том, что там не было никакого маньяка, вообще никакого парня. Земля внизу мягкая, к тому же в то утро там побывал садовник, разбросал среди растений компост. Так вот, ни единого человеческого следа обнаружено не было. Вдобавок домовладение обнесено восьмифутовым забором, поставленным под сигнализацию. Ворота были на запоре, сигнализация не сработала, взлома явно не было.