Ночь ястреба
Шрифт:
— Но ты не спасешься, — возразил Макланан. — Забудь об этом, Дэйв. Давайте посадим самолет и...
И вдруг раздался страшный взрыв и сверкнула ослепительная вспышка света. Макланан и Люгер, напряженно вглядывавшиеся в правое окно кабины, увидели огненный шар, который плыл по небу.
— Это МиГ! — закричал Макланан. — Он взорвался! Что случилось?
— Мне кажется, я знаю, в чем дело, — сообщил Ормак. — Посмотрите туда.
Они увидели через левое окно кабины огромный объект, который летел в нескольких сотнях футов над «Туманом». Темный, массивной формы, он летел так близко, что покалеченный советский бомбардировщик затрясло
— Боже мой... я не верю своим глазам! — закричал Люгер. Объектом этим был американский бомбардировщик ЕВ-52 «Мегакрепость». Он подкрался к ничего не подозревавшему МиГу, зашел ему в хвост и поразил ракетой с тепловой головкой самонаведения. Через несколько минут справа от «Тумана» появился и второй ЕВ-52. Это была одна из самых невероятных картин, которые им приходилось видеть. Три огромных фантастических бомбардировщика летели рядом на высоте менее двух тысяч футов над землей. — Целых два! Значит, вы построили несколько «Старых псов»?
— Совершенно верно, — радостно воскликнул Ормак. — Никогда не думал, что увижу такую потрясающую картину.
Невидимые никем, «Мегакрепости» набрали высоту и продолжили действовать в качестве воздушного патруля, чем и занимались с того момента, как вошли в воздушное пространство Литвы. Сохраняя режим радиомолчания, чтобы не засек противник, они с удовольствием выполняли теперь роль неожиданного эскорта «Тумана». Спустя несколько минут вся группа благополучно пересекла прибрежную линию Балтийского моря и взяла курс на Норвегию.
Запасной аэродром Куренец, Беларусь,
14 апреля, 03.04 по местному времени.
Белорусский старший сержант подбежал к командиру своей части капитану ракетных войск Крамко, козырнул и передал ему донесение. Крамко молча прочел донесение, затем перечитал его. Сержант мог поклясться, что лицо командира побелело, и это было заметно, несмотря на маскировочный грим.
— Что, товарищ капитан?
— Получен сигнал тревоги. В течение десяти минут все ракеты должны быть готовы к пуску. Приказано также перенацелить их.
Крамко передал бумагу сержанту. У того глаза вылезли на лоб от неподдельного ужаса, когда он прочитал, какие намечены новые цели.
— Товарищ капитан, это, наверное, ошибка. Первые две цели прежние, литовские города Вильнюс и Ионава... Но другие цели... Это, скорее всего, ошибка. Мачулище? Но ведь это же авиабаза СНГ в Минске! Мы должны...
— Я свяжусь с командованием для подтверждения, — решил Крамко. — Но это наверняка имеет отношение к полученным сообщениям по радио о воздушных налетах и действиях спецназовцев на территории Беларуси. Возможно, эти базы захвачены русскими или войсками СНГ. Ведь до нас доходили слухи, что даже украинские бомбардировщики вторглись в воздушное пространство Беларуси. Если все это правда, то мы можем оказаться последней линией обороны столицы.
— Но ведь мы должны нанести ракетный удар именно по столице!
— Все, хватит, старший сержант, — призвал к порядку подчиненного Крамко. — Я получу подтверждение, если это окажется возможным... Всю ночь радиосеть была забита... А вы пока вводите новые координаты и поднимайте людей по тревоге, пусть готовят ракеты к пуску.
Сержант козырнул и поспешил к штабной машине, в которой размещался центр управления пуском.
В распоряжении роты, которой командовал Крамко,
— Как обстоят дела с каналом ретрансляции данных? — поинтересовался капитан у техника по пуску ракет.
— Свободен, работает нормально, товарищ капитан. — Крамко лично проверил данные нацеливания ракет — все совпадало. Данные о перенацеливании, которые он получил по радио, были точно такими, которые поступили в системы управления ракет по микроволновой связи. А это означало, что уже имелось два независимых друг от друга подтверждения. — Все подразделения подняты по тревоге.
— Отлично. Предупредите меня по пейджерной связи, когда будет получен приказ на разворот гироскопов. Я пойду проверить специальные подразделения.
Приказ на разворот гироскопов по сути дела являлся приказом на пуск, но системам ракет СС-21 требовалось различное время для разворотов гироскопов при подготовке к полету: минимум три минуты, максимум пять — в зависимости от подготовки и расторопности личного состава, а также условий окружающей среды. Ракеты с ядерными боеголовками имели самые надежные гироскопы. Эти ракеты Крамко расположил в нескольких сотнях метров от центра управления пуском, главным образом из соображений безопасности, и сейчас надо было их еще раз осмотреть.
Крамко не оставалось ничего другого, кроме как ждать... Ждать и гадать, какую еще чертовщину задумал генерал Вощанка, нацеливая ракеты с ядерными боеголовками на Минск — столицу своего же государства.
База армейской авиации Сморгонь, Беларусь,
14 апреля, 03.05 по местному времени.
Эта картина напоминала сцены из художественных фильмов о Второй мировой войне. На полу командного пункта по приказу генерала Вощанки была разостлана огромная карта Беларуси и Балтийского региона. Радисты, ползая по ней, передвигали кубики, обозначавшие войска, и прикрепляли булавками национальные флаги, что показывало их принадлежность. Сам Вощанка со своим штабом сидел наверху на застекленном балконе, они наблюдали оттуда за ходом боевых действий, словно боги, следящие за человеческой трагедией с Олимпа. За картой находились четыре проекционных экрана, на которых можно было демонстрировать фильмы, фотографии, карты и другие документы.
В настоящий момент на командном пункте царила атмосфера невероятного потрясения и удивления. Один малиновый кубик, обозначавший армейскую бригаду численностью сорок тысяч человек, которая выдвинулась из Сморгони, сначала был заменен шестью кубиками, обозначавшими батальоны этой бригады, когда пришло сообщение о нападении литовцев. Затем один кубик был удален с карты, а над двумя другими появились флажки с пометками «БП» — большие потери.
А вскоре появилось еще несколько флажков с пометками «БП».