Ночевка в тумане
Шрифт:
Короткая стычка с нарушителем вызвала у Виктора прилив адреналина, и это позволило ему справиться с сонливостью, но это продолжалось недолго. Наступил момент, когда у него снова начали слипаться глаза, и он перешел на низкую скорость с тем, чтобы не вылететь на встречную полосу или не врезаться в дерево, а потом и вовсе направил машину к обочине. Туман захватывал его, и никакая сила не могла от него избавить. Он посмотрел на часы, было без четверти час ночи. Вот и пришел мой конец, подумал Виктор. Редкому человеку удавалось узнать точное время своей смерти.
Его
Тогда ему и довелось испытать молниеносный шок от зрелища, открывшегося в окне. Виктор увидел двух солдат, обезображенных предсмертными гримасами боли и отчаяния. Одни из них успел проснуться, ощутив удушье, другой отошёл во сне. Их смерть была вызвана выбросом отравляющий веществ, и в тот миг, когда один из томимых удушьем бойцов, решил проветрить будку, он подписал смертный приговор – себе и своему товарищу.
От этого страшного зрелища сонливость Виктора улетучилась. Не время спать! Все ещё ощущая слабость, он собрался для решительного броска, вот только в рукопашной схватке он не видел противника, с которым ему суждено сражаться.
Если положение бойцов представлялось доктору безнадежным, то водителя можно было попытаться спасти. Ударами монтировки Виктор разбил окно кабины. Увы, и этот солдатик не подавал признаков жизни, он распластался на сидении со страшным выражением того, что еще недавно было лицом.
Виктор попытался соотнести смерть этой троицы с предметами, которые находились в машине и могли послужить ее причиной, но не нашел ничего подозрительного. Их захватил туман сразу же, едва они прибыли в его владения. Почувствовав духоту (не случайно, ох, не случайно, один солдатик и водитель перед смертью открыли окна), они вдохнули смертельную дозу выброса.
Несмотря на то, что солдаты были мертвы, Виктор действовал так, как ему предписывала инструкция: он вскрыл помещение, дабы обеспечить доступ свежего воздуха. Тут его выручили старые ботинки, уродливые мартенсы отечественного производства, много лет назад продававшиеся в деревенском магазине. На подошве были выдавлены буквы: «космос». Виктор был и бил ботинком в дверь, помогая себе монтировкой, пока металлический лист обшивки не прогнулся настолько, что он мог сунуть под него лом и выбить замок.
Тела сохраняли тепло, и Виктору, которому доводилось иметь дело со смертью, стало ясно, что она наступила часом раньше. Вполне возможно, что и сам он попал бы под выброс, если бы не замешкался при отъезде, хлопоты с больной ногой мерина и подарили ему спасительную отсрочку.
Рисковал ли Виктор, у которого из всех защитных средств только и была футболка, которой он обмотал нижнюю часть лица? Эх, прости-прощай надежда произвести впечатление на красавицу, ожидавшую его (если еще не устала ждать, потеряв терпение).
Имелась еще одна мысль, которая требовало от него проникнуть в кунг. Он искал рацию, без которой военные не отправлялись в путь. Этот единственный предмет мог принести спасение – ему, елочному браконьеру и другим водителям на трассе (на случай, если кто-то из них остался в живых).
Когда Виктор смог распахнуть дверь настолько, чтобы и проникнуть внутрь, ему пришлось нарушить порядок расположения тел – рация оказалась погребена под их грудой. Не за что бы ее не найти, если бы не спокойствие и методичность Виктора: он переворачивал каждого солдата в надежде отыскать признаки жизни, но находил лишь свидетельства смерти. Нужный прибор находился у бойца, который в последний миг жизни пытался выйти на связь, но отравление накрыло его так быстро, что он не успел выполнить задачу.
Фары ГАЗа погасли, но аккумулятор оказался не разряжен. Нет, это не остановка на ночлег, понял Виктор. Смерть застала их в пути., они встретили ее бодрствуя. Открытые глаза, на лицах – гримасы ужаса.
В эфире ему долго не отвечали. Само собой разумеется, он не знал позывного.
«Кто говорит?» – наконец, раздался строгий голос. Требовавший объяснения, почему Виктор обращался не по уставу. «Доктор Цепков», – ответил он, желая лишь одно, чтобы его не перебивали и позволили досказать до конца. – «А уверен ли ты, доктор, что солдаты мертвы, а не, скажем, пьяны?» – допытывался неприятный голос, принадлежавший, несомненно, командиру.
«С кем имею честь разговаривать?» – Виктор задал вопрос, и его собеседник смешался: обозначив себя, он принимал ответственность за все последующие действия. «Майор Габрелянов». – «Мертвее не бывают, майор, да вы приезжайте, сами увидите», – ответил Виктор.
Габрелянов заверил его, что выезжает немедленно, и, уточнив локацию, добавил предупреждение, чтобы доктор держал язык за зубами, но про это Виктор и сам знал.
«Земля вам пухом, братишки», – прошептал он, простившись с мертвыми солдатиками. И еще сильнее он не хотел умирать сам. Выхода не было, и его ждала смерть, если что-то не предпринять, но он пока еще не представлял, что ему надо сделать.
Произнесенные вслух слова сделали напутствие реальным, словно это предложение изрек кто-то другой. Это его ободрило, и Виктор кивнул солдатам на прощание.
Он продолжал размышлять о людях, погибших от отравляющего выброса. Лисы и белки, потерявшие способность двигаться, сохраняли жизнь, а ведь звери только глотнули тумана, да и массу имели несравнимо меньше. Значит, эти трое мужчин попали в зону выброса. Когда концентрация отравляющего вещества была максимальной. Виктор предположил, что они прибыли оттуда, где находился источник загрязнения, откуда и распространялась зараза. Меньше всего ему хотелось думать, что они явились как раз с той стороны, куда он сейчас направлялся.