Ночи с Камелией
Шрифт:
– А что, муж ее так-таки не догадывался о проделках жены?
– На сей счет мне ничего не известно. Дядя умел хранить тайны, а Вики тем более незачем рассказывать.
– Скажите, сударь, чего ж это она предпочла вашего дядю? Согласитесь, в свете он не блистал, обликом был скромен, говорят, и груб бывал-с да замкнут.
– Дядя умел добиваться своего, – с гордостью за родственника сказал Евгений. – И потом, подарки… Дядя был богат, он дарил ей подарки. Однажды при мне купил бриллиантовую брошь, я потом видел ее на Вики. Знаете ли, не найдется женщины, способной устоять
– Угу, не найдется, – машинально согласился Зыбин, думая о чем-то, как показалось Евгению, постороннем. Последовал следующий вопрос: – А что, много ли вам оставил дядя?
– Да так… на жизнь хватит, а там…
– Выгодно женитесь, – игриво подсказал Виссарион Фомич. – Что ж, дело хорошее – жениться с выгодой.
– Я не тороплюсь, – смутился Евгений.
– Что же вы, сударь, у дяди-то живете? Родители ваши живы? – продолжал Виссарион Фомич задавать вопросы, не имеющие отношения к убитому, при этом он пристально изучал франта.
– Родители мои бедны и проживают в деревне, дядя взял меня на воспитание. Прошу простить, я приехал…
Коляска остановилась, но Зыбин не сразу отпустил молодого человека:
– Момент, сударь. Так говорите, дядя присмирел, когда жена обнаружила измену? Однако он выходил ночью. Не поверю, что эдакий умный молодой человек не заметил, как дядя покидал свой дом.
– Отчего ж, заметил. Как-то видел…
– Что, что вы видели?
– Недели две назад я засиделся с приятелями, возвращался домой поздно, а дядя выходил из ворот. Пешком шел. Я последил за ним, но в переулке его ждала коляска, он сел и уехал.
– Благодарю вас, сударь. – Глядя вслед молодому человеку, он покивал задумчиво и приказал извозчику: – Трогай, любезный!»
5
На стул плюхнулась красивая блондинка с прямыми волосами до пояса, в белой короткой куртке, в узких джинсах и с голым пупком, в котором сверкала серьга. Она села вполоборота к Артему, закинула ногу на ногу, локоть уложила на спинку стула и обвела глазами всех трех человек. Из них выбрала Артема, который с постной миной сказал:
– Привет.
– А мы знакомы? – произнесла она грудным завораживающим голосом, можно сказать, завлекающим.
– Сейчас познакомимся. Имя, фамилия, образование.
– Меня зовут Моцарелла, фамилию не скажу, она у меня некрасивая, образование… высшее, разумеется. Дай закурить.
София про себя подумала, что интеллект на ее лице даже не ночевал, какое уж тут образование – начальная школа? Вовчик, стоявший за ее стулом, начал тихонько хихикать. Артем протянул пачку Моцарелле, та вытащила сигарету ноготками, зажала ее между пальцами и поставила локоть на стол: мол, огня теперь поднеси. Он щелкнул зажигалкой:
– Что это у тебя за имя такое странное?
– Сорт сыра так называется, – подсказала ему София.
Можно пританцовывать на стуле? Это нереально, а Моцарелла натурально пританцовывала, вертя плечами, играя корпусом, болтая ногой.
– Точно, я – как сыр, – ухмыльнулась она. – Вкусная.
– Где ж ты получила высшее образование? – спросил любопытный Вовчик.
– Пф! – фыркнула она:
– Слушай, не рисуйся, – осадил ее сверх меры серьезный Артем. – Юмор, который понятен только вам, мы не оценим. Дашь нужные сведения – и гуляй дальше по скамейкам и травкам.
Она пожала плечами, это могло означать все, что угодно, курила, но в дальнейшем перестала выпендриваться. Артем начал с фотографий, бросил к ней на стол:
– Эти клиентами у тебя были?
– А я их всех помню, что ли? Мужиков ого-го сколько, я одна… – Моцарелла взяла фото, покривила рот в яркой помаде. – Фу! Кто ж их так?
– Из ваших кто-то, – сказал Вовчик.
– Ты псих? – подняла она на него густо накрашенные глаза. – Из наших мужиков не кончают, мы их любим. Не-а, этих я не встречала.
– Может, одиночка среди вас затесалась? – пытался реанимировать ее память Артем. – Ну, смелая там… независимая… наглая… Крутая.
– Ой, да всех этих независимых Бедуин с братвой так учит, что мало не покажется.
В общем, на Моцареллу зря время потратили. Вторая была поскромней первой, немногословной, представилась Наташей, в ее голубых глазах десятиклассницы застыл безотчетный страх и обещание быть послушной. Перебрав фото, она лишь отрицательно замотала головой – значит, не видела их. Ничего не слышала и о съемщице мужчин, орудующей заточкой.
Третья начала с того, что заныла:
– Я первый раз попалась, простите меня…
– Иди, – махнул рукой Артем. Когда она ушла, наехал на Вовчика: – Кого хватал? Сказано же – старушек!
– В темноте не видно, сколько им лет.
– Очки купи! – рявкнул Артем.
– Ты бы не пугал девушек, – посоветовала София.
– Их напугаешь, как же! Вовчик, следующую телку давай.
Четвертая была старше товарок, лет тридцати с приличным хвостом, наверное, поэтому и держалась уверенно, но не нагло. Глаза у нее были какие-то пустые, тусклые, оттого лицо показалось Софии невыразительным, усталым. С трупами она не встречалась, о смелой и независимой проститутке с заточкой в руке не слышала. Артем, понимая всю бесполезность опроса, кинул авторучку:
– Что же, выходит, Бедуин контролирует улицы, а у вас из-под носа уводят клиентов, и вы о коллеге ничего не знаете?
– Да не пыли, начальник, – вяло остудила его Женя. – Бедуин тоже небольшого ума, ищет конкуренток среди студенток.
– А что, не там ищет? – заинтересовался Артем.
– Не там. Спрос расширился, мужики хотят опытных баб.
– Не понял, на что ты намекаешь?
– Я разве намекаю? – криво усмехнулась Женя. – Прямо говорю. Ну ладно, объясню. Хорошенькая, молоденькая девчонка зачастую годится в качестве станка и только, опыта она набралась из порнухи, а типично женского чутья, умения завести мужика по-настоящему у нее нет. Понимаешь, есть такое понятие: пресыщение. Когда мужик пресытился юным и неумелым телом, глупой мордахой, развязностью и так далее, он начинает искать более острых ощущений, короче, на извращения их тянет. У нас появились клиенты, предпочитающие баб в возрасте.