Ночная смена
Шрифт:
Винсент выдавил улыбку — неохотно — и провел рукой по лицу.
— Мне не нужна выпивка. Здорово, будь в этом доме примерно на двести человек меньше. Нас закроют до того, как сюда прибудут все, кого на самом деле пригласили. Серьезно. Кто половина этих людей?
— Хорошо, хорошо, — уступает Джабари. — Я скажу Гриффину, чтобы он убавил музыку, и лично присмотрю за первокурсниками и прослежу, чтобы никто из них не отравился алкоголем. Но прежде, чем пойду и сделаю это…
— Сказал же, мне не нужны шоты, — ворчит Винсент, но Джабари
— Я приготовил подарок на день рождения.
Винсент морщится, как будто ожидает худшего, но затем Джабари отходит в сторону, представляя меня взмахом руки, словно он — одна из участниц шоу «Цена правильная», а я — новенький гидроцикл, за который какому-то бедолаге придется платить непомерные налоги.
Винсент, бедняга, разевает рот в шоке.
— Срань господня, — говорит он. — Кендалл!
Джабари запрокидывает голову и кричит:
— Сюрприз, малыш!
Это не совсем то, как я представляла наше воссоединение, в нем определенно нет того возвышенного романтического эффекта, когда мистер Дарси марширует по туманным вересковым пустошам, чтобы сказать Элизабет, что любит ее, но я пытаюсь преодолеть разочарование. Хорошо, что здесь слишком громко, чтобы слышать и слишком темно, чтобы видеть друг друга. А со всех сторон потные пьяные люди.
Прекрасно, что Джабари, Нина и Харпер наблюдают, как мы с Винсентом пялимся друг на друга, словно на экзаменах, к которым оба не готовились.
Я внезапно осознаю тот факт, что плечи сгорблены и я обхватываю себя руками. Я тут опускаю их по бокам и стараюсь высоко держать подбородок. Взгляд Винсента немедленно опускается к моей ключице, а затем вниз — до основания обнаженной груди. Я ощущаю жар его взгляда, как физическое прикосновение. Он снова поднимает на меня глаза и с трудом сглатывает.
— Ты пришла, — хрипит он. Во взгляде пляшут огоньки.
— Мне обещали чтение стихов, — я пожимаю плечами.
— Точно, — уголок рта Винсента дергается. — Приготовься к тому, что будешь чертовски поражена, Холидей. Я выучил кое-что из Шела Сильверстайна специально для тебя.
Я смеюсь, испытывая слишком большое облегчение, чтобы делать что-то еще. Что это? Подшучивание? Удобно, знакомо и так весело, что кружится голова.
Я могла бы заниматься этим дерьмом всю ночь.
— Вы действительно флиртуете так? — спрашивает Джабари.
Вопрос задан с удивительной нежностью, но Винсент все равно вздрагивает, словно только сейчас вспомнил, что его друг стоит рядом. Выражение его лица разглаживается, превращаясь в жесткую маску. Я вспоминаю парня, который пришел в библиотеку три недели назад: холодный, уверенный в себе, застрявший где-то на полпути между отчужденностью и мудачеством. В тот вечер он был смущен. Не в своей тарелке, не в духе и расстроен тем, что нуждается в помощи.
Эта задумчивость, которую он совершает — защитный механизм.
— Эй, Хендерсон, — говорит
Джабари, похоже, ничуть не обиделся. Он отдает честь товарищу по команде, поворачивается к Харпер и говорит ей что-то, чего я не могу разобрать из-за музыки. Она кивает и делает жест Нине, затем хватает меня за рукав и притягивает к себе, чтобы прокричать в ухо:
— Я собираюсь подняться наверх и познакомиться с некоторыми товарищами по команде Джабари. Оставляю Нину за главную, потому что ты безнадёжна и я тебе не доверяю, так что делай, что она говорит, хорошо?
— Но…
— Нет. Парень хочет тебя, Кенни. Не облажайся.
Харпер мягко, но слегка снисходительно щиплет меня за щеку, а затем они с Джабари теряются в толпе. Я смотрю на Нину, которая складывает руки на груди и выпрямляется, как вышибала у входа в бар, прежде чем кивнуть.
— Он не доставил никаких хлопот, не так ли? — Винсент спрашивает так, словно это должно быть шуткой, но в голосе слышится беспокойство и раздражение, а брови сдвинуты.
— Он всегда такой, разве нет? Немного… — я подыскиваю подходящее слово. — Нападающий.
— Вообще-то, он атакующий защитник.
Я моргаю.
— Это баскетбольная шутка.
— А… Видишь ли, я не знаю всех позиций.
Винсент сдерживает смех. Мне требуется секунда, чтобы сообразить, но, когда делаю это, я складываю руки на груди и испепеляюще вздыхаю.
— Такая глупая, — ворчу я.
— Я могу научить тебя, Холидей. Просто попроси.
Я рада, что неоновое сияние скрывает румянец.
— Ладно, справедливо. Я попалась.
Настала очередь Винсента смеяться. Во мне что-то тает.
Слова Харпер эхом отдаются в голове: парень хочет тебя. И я хочу его. Но как, черт возьми, девушка может сказать парню посреди очень многолюдной и очень публичной вечеринки по случаю дня рождения, что она хочет заняться очень личными вещами?
Нина наклоняется к моему уху и говорит:
— Спроси его, где бар. Джабари обещал мне выпить.
Это похоже на то, как если бы она тайком давала мне ответы на экзамене.
— Эй, Винсент, где…
Песня, звучащая из динамиков, переключается и внезапно все, что я могу слышать — это знакомые вступительные такты альбома 2016 года, а также разрозненные вздохи и радостные возгласы людей, спешащих найти свободное место для танцев.
Брови Винсента хмурятся. Не думаю, что он меня услышал.
Я приподнимаюсь на цыпочки в тот самый момент, когда он наклоняется, поворачивая голову, чтобы подставить ухо. Я так удивлена настигнувшей близостью, что пошатываюсь и вынуждена вытянуть руку, пытаясь восстановить равновесие. Рука Винсента поднимается и обхватывает мой локоть. Это едва заметное прикосновение, но почему-то его достаточно, чтобы заставить все мое тело податься вперед, ища твердого тепла.
— Покажешь, где мы можем взять что-нибудь выпить? — спрашиваю я, голос внезапно охрип.