Ночная таксистка
Шрифт:
Анна решительно встала, разозлившись вдруг на незнакомую тетку. Ребенка кормить раз в сутки?! Это вопиюще. Не зря ребенок сбегает. Да наверняка еще и лупит девчонку. Анна от негодования даже не заметила, что последнюю фразу сказала вслух.
– Да, лупит, еще как. Чем под руку попадет. Вот эти синяки видишь? Это ее подарки.
Синяков Анна увидеть не могла, просто поверила и кивнула головой.
– Ты даже не взглянула, – погрустнела Тася, – думаешь, что я вру.
– Нет, что ты, – Анна повернула голову в сторону
В супермаркете помимо кофе и молока Анна набрала еще йогуртов, конфет и всякого прочего, что, по ее мнению, любят маленькие девочки. Ароматный рассольник и котлеты были в холодильнике, благодаря стараниям Веры, но ведь ребенка надо и вкусненьким угостить. Однако реакция Таси была опять загадочной.
– Ты сладкоежка? – спросила она Анну, видя, как та закидывает в корзину сладости.
– Нет, – на миг Анна остановилась. – Хочу тебя угостить. Ты же любишь конфеты?
– Не очень. Я сладкое вообще мало ем, – призналась Тася. – Я больше люблю воблу.
– Воблу? – удивилась Анна.
– Да, я в детстве вообще думала, что вобла – это что-то с облаков. Ну, вобла – в обла, в облаках что-то. Что летчик ее оттуда добывают. Смешно, правда?
Тася рассмеялась на свою глупость почти беззвучно. Анна тоже улыбнулась. В детстве? Как сказано! Будто ребенок уже жизнь прожил.
– Странная ты, – заметила Анна.
– Ну, ты тоже, – ответила Тася и хихикнула уже в голос.
Анна вздохнула и ничего не ответила, она понимала, что девочка права.
Они продолжили знакомство уже сидя на кухне в квартире Анны.
– А у тебя большая квартира, – констатировала Тася. – Сколько комнат?
– Три, вернее четыре, но одна из них – это бывший кабинет мамы.
– Здорово! Кабинет! А почему кабинет дома? Она начальником была? Прямо тут?
–Нет, – рассмеялась Анна. – Но давай не будем об этом. Ты слишком много задаешь вопросов. Расскажи лучше о себе. Как к тетке попала ты, она кто, сестра мамы или папы?
– Да никто… – вдруг зло сказала Тася. – Просто знакомая родителей была, они умерли давно, она меня и приютила. Да потом работать на себя заставила. Она всяким колдовством там головы всем морочит, бабло зарабатывает, а меня подыгрывать заставляет.
– Это как? – удивилась Анна.
– Да так, то в ящик стола меня засунет и оттуда по условному слову заставляет завывать, то привидение изображать, да много всяких трюков. А если я сыграю неправдоподобно, и ей не поверят, то без ужина оставляет или побьет, – Тася снова погрустнела и шмыгнула носом. – И вообще, никуда не выпускает из дома.
– Так что ж, никого родных нет у тебя, чтоб заступиться?
– Есть. Да не знаю где. К тому же тетка меня из дома не выпускает. Мне повезло сегодня. Забыла она дверь запереть за клиенткой, я и шмыгнула на улицу.
– Как не выпускает? – опешила Анна. – Ты в четырех стенах живешь? На улицу нос не кажешь.
– Она не хочет, чтоб меня видели, иначе бизнес ее рухнет, догадаются о шарлатанстве люди.
– Ничего себе. А как же школа? Ты ведь учиться должна. Сколько тебе лет? Лет восемь или девять? Хотя маловата ростом для такого возраста, а для детсада ты по разговору явно великовата.
Тася странно молчала.
– Я что-то не так сказала? – спросила Анна, когда поняла, что пауза затянулась.
– Аня, ты ей-богу странная, – ответила, наконец, Тася.
Анна вздрогнула.
– Почему?
– Ты не видишь, сколько мне лет? Ладно, понимаю, что маленькая собачка до старости щенок, но чтоб мне восемь лет дали… хотя со спины…и то…. Мне уже двадцать три.
Анна резко встала, так, что чуть не опрокинула кофе со стола. Ее слегка лихорадило. Она протянула было руку к Тасе, но замерла на пол дороги. Вот что казалось в девочке странным. Аура. Аура взрослого человека и эмоций – настоящих, выстраданных не по-детски. Как же сразу она не разглядела. И эти жесты, фразы…
– Ань, я карлик. Куда мне соваться в жизнь больших людей. Кому я нужна? Где весь мир для больших. Где на меня смотрят как на уродку. Вот 13 лет назад мамина подруга и забрала меня к себе, когда родители, тоже карлы, погибли – они работали в цирке, ездили на гастроли, а я с теткой, она из больших. Их фургон перевернулся и их не стало. Мама сразу умерла, а папа с неделю в коме был. Я так и осталась с теткой Мартой. На самом деле она Маша, но всем представлялась как Марта. Опытная гадалка, повелитель потусторонних духов и прочей дряни. Раньше она была вполне сносной теткой, а потом… крыша что ли сьехала от магии – не знаю. Озлобилась, стала придираться ко мне, называть обузой. Ох, не хочу о ней…. Я то, думаю, почему ты не такая как все, почему ты не относишься ко мне с презрением или жалостью? А ты просто не поняла, приняла меня за ребенка? С тобой-то что не так?
Анна молча сняла очки….
– Ох, еж твою мать, – по-взрослому выругалась «девочка» и села прямо на пол.
Они с минуту молчали, потом Тася неожиданно рассмеялась. Не зло, в голос, и заразительно.
– Прости, Аня, – сквозь смех произнесла она. – Я не над тобой смеюсь, а над НАМИ, над жизнью.
Анна и так все поняла. Поняла иронию ситуации. Встретились два несчастья.
– Да, смеюсь над жизнью, над судьбой. Всю жизнь жалела себя и ругала всевышнего, что родилась такой. Боже ж ты мой, прости эти мысли грешные, – смех Таси стал перерастать в истерику. – Думала, что нет меня несчастнее никого. А ты вот гляди ж… Да как ты живешь незрячая-то? Да еще машину водишь….Стоп….
Истерика Таси резко прекратилась, не успев разрастись в глобальный масштаб.
– Ты… Водишь машину? Но как такое возможно? И со стороны не скажешь, что ты незрячая, если не обращать внимания на некоторые странности поведения. Аня?!..
По щекам Анны катились тихие слезы. Она обрисовала вкратце свою ситуацию.
– Аня, Анечка, прости меня дурру, – Тася резко поднялась с пола, поднялась во весь рост и даже приподнялась на цыпочки, обвив маленькими ручками шею девушки, сидящей на стуле. И заплакала навзрыд.