Ночная Земля
Шрифт:
Наконец Наани шевельнулась, чтобы подняться, и я не стал удерживать ее, потому что всегда считал себя не вправе посягать на ее милую Девичью Свободу, и в своих заботах о ней руководствовался только тем, что предписывают Честь и Добродетель.
Дева отошла от меня к чаше с водой и таблеткам, и, приподнявшись, я увидел, что камень мой неприкосновенным остался у входа в пещеру. Однако Наани велела мне, чтобы я оставался лежать, предоставив ей возможность побаловать меня. Еще она сказала, что снаружи нет никого; она уже выглядывала в ущелье и убедилась в этом.
Я повиновался и лег, позволив ей
Когда мы закончили трапезу, Наани велела мне встать. Поднимаясь, я едва не вскрикнул от боли, потому что закоченел во сне, и теперь ощущал и прежние ушибы, и новые. Четверорукий нанес мне куда более серьезные повреждения, чем показалось сначала. Наани явно предвидела это и заранее приготовила горшочек с мазью, чтобы растереть меня.
Она помогла мне снять панцирь и одежду. Теперь тяжелые ушибы заставили меня возрадоваться, ведь Дева с такой лаской и нежностью обращалась с синяками.
Наани велела мне лечь и укрыла меня плащом. А потом целый час растирала мое тело, пока я наконец не почувствовал облегчения. Воистину моя Дева была наделена не только красотой, но и мудростью.
Пока Наани лечила меня, я лежал в покое и вслушивался в негромкую пляску огня над жерлом, что находилось недалеко от пещеры.
Когда Дева наконец окончила свои милые хлопоты, я поднялся с ее помощью и ощутил, что движения перестали вызывать боль, отчего я ощутил удивительную радость и новую отвагу. Я уже опасался, что окажусь беспомощным в роли ее защитника.
Взмахнув руками, я обнаружил, что они повинуются мне, я оглянулся, разыскивая снаряжение. Дева достала из ранца запасной жилет, подала мне, бросив сперва полный искреннего восхищения взгляд на мои могучие мышцы. Я всегда был очень силен, потому что любил упражнения, которым учили людей в Могучей Пирамиде, но в еще большей степени силой и статью я был обязан собственной матери. Я всегда гордился крепостью своего тела, и считаю поныне, что в силе основа гордости мужа, о чем и следует говорить без всякого стеснения.
Восхищение Девы весьма порадовало меня; я бы обманул вас, пытаясь сказать иначе. Подав мне жилет, Наани протянула ко мне руки.
И я обнял Деву с великой радостью и смирением, зная, что не достоин ее; ведь я был молод тогда и любил со всей искренностью и юным пылом. С великой радостью и доверием она поцеловала могучие мышцы на моей груди. А потом выскользнула из моих объятий и помогла мне одеться и застегнуть панцирь. После чего устроилась возле меня, потому что не хотела ничего другого. И я положил руку на ее плечи, радуясь отпущенному нам высокому мгновению.
Потом я снял обувь с ее крохотных ног, укоряя себя за то, что не сделал этого раньше.
Растерев ноги Девы мазью, я завязал ее башмаки, и мы взяли свое снаряжение. А потом мы спустились из пещеры с подобающей осторожностью, ибо вход в нее располагался очень высоко.
И мы отправились дальше, вниз по ущелью, не забывая про бдительность,
Одолев за шесть часов значительное расстояние, мы остановились, чтобы поесть и попить, и я снова занялся ногами Девы, сперва я омыл их в попавшейся нам скальной котловине, полной теплой воды, а потом старательно намазал целебной мазью и растер, чтобы она испытала должное облегчение. Завершив это дело, мы отправились дальше, но теперь шли увереннее; вспоминая свой прежний путь, я понимал, что до обиталища слизней осталось семь или шесть часов пути.
Нам следовало отдохнуть, прежде чем предпринимать переход сквозь полную скверны и мерзости теснину; ведь он должен был занять полных двенадцать часов, и мы не могли позволить себе отдыха, пока не окажемся в безопасности. Словом, нам нужны были все силы, и я хотел, чтобы ноги Девы как следует отдохнули.
Дева радовалась огням, то и дело попадавшимся нам, и несколько приободрилась душой, потому что Силы Зла остались как будто бы позади, а я не стал волновать ее рассказом о предстоящей опасности.
Словом, мы шли вперед, стараясь, чтобы Силы Зла и здешние мерзкие твари не получили возможности застать нас врасплох; вокруг горели огни, курились струи пара, согревавшие воздух, нередко припахивавший серой, но не настолько, чтобы обеспокоить нас. Огонь плясал и бормотал в жерлах и ямах, тени скал трепетали на мрачных каменных стенах, исчезавших над нашими головами в глубинах вечной ночи.
А потом мы снова шли — без всяких приключений — шесть долгих часов, после сделали остановку, ели и пили; после трапезы я объяснил Деве, что сегодняшний переход будет коротким, чтобы мы смогли выспаться и приготовиться к жуткому путешествию через темную часть ущелья, изобиловавшую чудовищными слизнями.
После недолгих поисков мы обнаружили удобное место для сна, и я сразу понял, где мы находимся, потому что передо мной была та самая пещера, где я заночевал, благополучно миновав обиталище слизней. Возле нее тек ручей, в котором я омывался, неподалеку горело огненное жерло.
И мы были весьма рады этому, потому что каждая подробность моего путешествия к ней очень интересовала Деву, тем более что это место могло снова послужить для нашего сна и отдыха. Пещера подходила нам во всех отношениях; правда, я бы скорее предпочел, чтобы она располагалась повыше от дна ущелья. Однако вход нетрудно было перегородить камнями, чтобы избежать нападения во время сна или хотя бы проснуться от стука.
Словом, Наани с интересом забралась в маленькую пещерку, там было очень светло от огненного жерла, которое располагалось неподалеку, но прежде чем она оказалась внутри, я, конечно, уже проверил, не спряталась ли там какая-нибудь ползучая тварь.
Деву весьма волновала мысль о том, что именно здесь я провел ночь по пути к ней. И я понимаю ее чувства — как и каждый, кто разбирается в подобных материях.
Потом мы спустились к горячему источнику, заполнявшему впадину под скалой возле огненного жерла. Увидев, что там нет ни змей, ни крысоподобных существ, я посадил Деву в удобное место на краю водоема, снял с ее ног обувь, омыл их, а потом растер мазью, приглядывая при этом за ущельем.