Ночная жажда
Шрифт:
– Не смей меня так называть! – Громкий голос Роберты звонким эхом прокатился по приемному отделению. Она увидела, что в ее сторону стали оборачиваться, и понизила голос до привычного отвратительного шипения. – Прекрати немедленно, Рекс. Ты вообще представляешь, во что это все мне обойдется?!
Рекс снова затряс головой. По его лицу потекли слезы.
Тяжело дыша, Роберта подошла к стойке выписки счетов. Она обменялась парой фраз с женщиной за стойкой, после чего та вручила Роберте счет.
Роберта пробежала его глазами. Затем она повернулась к сыну, и под ее грозным взглядом Рекс съежился еще сильнее…
Мальчик прикрыл лицо здоровой рукой, и его пальцы быстро намокли от слез. Он качался взад-вперед. Он не хотел никуда идти, но деваться ему было некуда.
У него никого не было…
Шэрроу отправляет Брайана домой
– Клаузер.
Кто-то похлопал его по плечу. Брайан, не оборачиваясь, попытался ответить что-нибудь вроде: «Оставь меня в покое, или я тебя убью», но смог пробормотать лишь что-то нечленораздельное.
Его снова похлопали по плечу.
– Клаузер!
Это был голос капитана Шэрроу. Брайан заморгал и очнулся.
– Клаузер, здесь не место для сна.
Проклятье… Выходит, он заснул за столом.
– Простите, капитан.
Джесси Шэрроу неодобрительно покосился на него. Белые волосы и густые белые брови лишь подчеркивали его угрюмый взгляд. Брайан начал вставать; едва приподнявшись, он ощутил ноющие боли в мышцах и костях и снова бессильно упал в кресло.
– Боже милостивый, – проговорил Шэрроу. – Вытри-ка свой подбородок…
Брайан потрогал щеки: что-то мерзкое и липкое. Ничего не скажешь: представил себя перед боссом в самом выгодном свете… Он вытер слюну.
Шэрроу указал на кучу бумаг на столе Брайана:
– Перепечатай это.
Слюна, как назло, просочилась и на отчет Брайана…
– Простите, – растерянно проговорил тот.
– Отправляйся-ка домой, инспектор Клаузер. Ты совершаешь большую глупость, болтаясь здесь и разнося повсюду свои микробы. Хочешь весь отдел уложить наповал?
– А я ни с кем… не общался, капитан. За исключением вас, естественно.
– Все, уноси отсюда свою задницу, – сказал Шэрроу. – Ты сейчас настолько уродлив, что даже моя благоверная рядом с тобою выглядит красоткой. Тебе это хоть о чем-нибудь говорит?
– Конечно, конечно.
Нагнувшись к Брайану, Шэрроу сердито проворчал:
– Вот что, Клаузер, не говори плохо о моей жене.
– Да-да, капитан.
– И, серьезно, отправляйся домой.
– Но, капитан, у меня еще не оформлены документы для комиссии по расследованию…
– Не трудись, это не стоит хлопот. Можешь отправить свой отчет по электронной почте. Я не хочу прикасаться ни к чему, до чего ты дотрагивался. В общем, чтобы через десять минут тебя здесь не было.
Шэрроу повернулся и удалился прочь.
Брайан уже четыре года не брал больничный. Но задремать за рабочим столом, пустить слюни на документы… Может быть, это и к лучшему, если он сейчас отправится домой. Положив обе руки на стол, Брайан оттолкнулся и встал, чувствуя, как надрывается каждый мускул.
На стол упала скомканная двадцатка.
Клаузер поднял взгляд. Ее швырнул Пукки.
– Возьми такси, – сказал он. – Я тебя не повезу.
– Не хочешь сажать больного парня в свою машину?
Пукки с отвращением выдохнул.
– Ты уже был в моей машине. Я не повезу тебя, потому что ты сказал, что хочешь пообщаться с Шэрроу, а не со мной. У меня, знаешь ли, тоже есть чувства.
– Прости, не хотел.
Пукки покачал головой.
– Мужчины. Все вы свиньи… Может быть, вместо такси лучше вызвать «Скорую»?
– Нет, я в порядке.
Брайан с трудом выбрался из своего кабинета и подошел к лифту. Чем скорее он заснет – в настоящей кровати, – тем лучше.
Телефонный звонок
Редкий момент, когда она наконец-то дома и никто ее не беспокоит…
Воспользовавшись этими минутами, Робин сидела на диване и ничего не делала. Только почесывала ухо своей собаки Эммы. Голова Эммы покоилась на коленях у Робин.
Конечно, Эмме не разрешалось забираться на диван. Об этом знала собака, об этом знала и Робин, и все-таки ни та, ни другая ничего не могли с этим поделать. Робин в эти дни так редко бывала дома, что ей просто не хотелось препятствовать желанию шестидесятипятифунтового немецкого короткошерстного пойнтера быть к ней поближе. Робин медленно теребила черное ухо собаки. Эмма стонала от счастья, издавая урчание, очень похожее на кошачье мурлыканье.
Поскольку обязанностей у Робин прибавилось, увеличилось и ее время пребывания в морге. К счастью, ее сосед, Макс Бланкеншип, мог почти всегда выручить ее и позаботиться об Эмме, если Робин задерживалась на работе. Макс отводил Эмму к себе домой, где они играли с Билли, гигантским питбультерьером. Макс был мил, добр, умен, красив, чертовски сексуален, и к тому же у него был ключ от ее квартиры. В общем, прекрасный человек, если бы не одно маленькое «но»: «Большой Макс» был геем.
У Робин зазвонил сотовый телефон. Она посмотрела на экран, но не узнала, от кого поступил звонок. Женщина хотела пропустить этот вызов, но звонок мог быть связан с работой, и она ответила.
– Алло?
– Доктор Робин Хадсон? – спросил женский голос.
– Да, это я. А кто говорит?
– Вас беспокоят из офиса мэра Джейсона Коллинса. Мэр хотел бы с вами побеседовать. Вы можете подождать минутку?
– Гм, да, конечно.
Телефон переключился на музыкальную заставку. Офис мэра? В десять часов вечера! Зачем она вдруг понадобилась мэру?
Робин вспомнила, что именно мэр назначает главного судмедэксперта…
О, нет… Неужели что-то случилось с доктором Метцем?