Ночная жажда
Шрифт:
– Есть какие-нибудь наводки на предполагаемых преступников?
– Целая куча, – ответил Джимми. – Эти больные ублюдки кровью жертвы сделали надпись: «Да здравствует король» на кирпичной стене, а также еще несколько странных рисунков. Все это есть на фотографиях, которые я для тебя приготовил.
– Хорошо, – сказала Робин. – А где же оторванная рука?
Сэмми пожал плечами:
– Мы так и не смогли ее найти.
Джимми посмотрел на часы:
– Ну, что ж. Мне пора. Отправляюсь домой. Робин, если у тебя появятся какие-нибудь вопросы, позвони мне. Хотя я уверен, что на них тебе ответят Брайан и Пукки.
Произнесенное имя тут же ее насторожило.
– Это дело ведет Брайан?
– Ну да. Они с Пукки первыми прибыли на место происшествия, – сказал Джимми. – Всё, я пошел. До скорого.
Робин бросила на Джимми раздраженный взгляд. Отбросив мысли о Брайане Клаузере, она сосредоточилась на работе. Медленно обошла вокруг белого стола. Оскар был крупным подростком. Рост пять футов десять дюймов, вес – около ста восьмидесяти фунтов. Вместе с недостающей рукой…
Наверное, руку просто выбросили куда-то, и скоро она должна отыскаться. Если она до сих пор у преступника, то, по всей видимости, он держит ее в качестве трофея. Обладатель такого трофея, по сути, серийный убийца. Или, может быть, все намного сложнее, и напавший зверь просто… съел чертову руку.
– Повреждения мягких тканей есть и на спине, – проговорила Робин. – Надо взглянуть на область лопатки. Сэмми, ты можешь перевернуть его?
Он выполнил ее просьбу. Сама лопатка осталась неповрежденной, к ней прилипли куски мяса. Робин увидела две длинные параллельные выемки, между которыми было около трех дюймов – эти линии изгибались и шли зигзагом. Она взяла камеру, наклонилась и сделала снимок. Сэмми, наверное, уже сделал кучу фотографий, но Робин хотелось самой зафиксировать некоторые участки, которые считала важными.
Оставив камеру, женщина протянула руку и потрогала изуродованное плечо подростка.
– Вы, парни, скорее всего, правы насчет животного, – сказала она. – Эти параллельные выемки напоминают отметины от собачьих укусов. Видимо, зверь вцепился в него и тряс изо всех сил.
Сэмми улыбнулся ей.
– Значит, ротвейлер. Как я и говорил, так ведь?
– Возможно, – Робин пожала плечами. Она еще раз взглянула на расстояние между выемками, пытаясь представить себе размеры собаки, обладающей такими зубами. – Пожалуй, ваше пари вполне может выиграть и Джимми. Я пока не буду исключать хищника из породы кошачьих, каким бы нелепым и фантастическим это ни выглядело здесь, в центре Сан-Франциско.
– Очаровательно, – воскликнул Сэмми. – Знаешь, это отличная тема для беседы. Почему бы нам не поговорить об этом за ужином? Скажем, завтра вечером? Я могу заехать за тобой в восемь.
Робин отвела взгляд от трупа и улыбнулась.
– Сэмми Берзон, вы что же, действительно поспорили на то, что подросток стал жертвой крупного животного, или просто пытаетесь выманить меня на свидание?
Он улыбнулся и поднял правую руку:
– Виновен по всем пунктам обвинения. Просто я знаю хорошее кафе на Филмор-стрит. Там есть столики на улице, и туда можно взять твою собаку.
Робин рассмеялась, от неожиданности подняв брови.
– Ничего себе! Ты молодец. Приглашаешь даже мою собаку?
Сэмми кивнул.
– Полководец должен хорошо изучить поле битвы, дорогуша, но особых трудностей я не испытал. На столе полно фотографий твоего песика. Чертовски милый.
– Это она.
– Да, да, прости… Так как же насчет ужина?
Сэмми казался приятным мужчиной. У него были строгие черты лица, хотя, наверное, он слишком много времени уделял своим белокурым локонам. Мать Робин всегда учила ее никогда не назначать свидание мужчине, который тратит больше времени на свои волосы, чем ты. Как криминалист, Сэмми хорошо представлял себе те неприятности и даже ужасы, с которыми ей приходилось сталкиваться ежедневно. Это их сближало. И, кроме того, он поддерживал ее безграничную любовь к Эмме. Очевидно, он парень смышленый… Она снова посмотрела на труп подростка. Встретиться с Сэмми было бы неплохо, но сейчас она просто не готова к этому.
– Спасибо, но… хм… не думаю, что я составлю тебе хорошую компанию.
– Да ладно тебе! С Брайаном вы расстались почти шесть месяцев назад. Нужно как-то встряхнуться, не так ли?
Робин почувствовала, что начинает злиться, но подавила в себе эту вспышку раздражения. Ведь он просто спрашивал ее, и все.
– Ты даже знаешь, сколько времени прошло после нашего разрыва?
Сэмми улыбнулся.
– Конечно. Правило шести месяцев. Из уважения к Терминатору раньше я не смел тебя об этом спрашивать.
Ее улыбка сразу исчезла.
– Не называй его так!
Сэмми тоже перестал улыбаться. Он понял, что совершил ошибку.
– Прости, – растерянно произнес он. – Я не думал, что это может быть тебе неприятно.
Робин молча кивнула. Она терпеть не могла это прозвище. Оно подразумевало, что Брайан – хладнокровная и безжалостная машина, которая убивает без тени раскаяния. Женщина знала, что это не так. Однако в причудливом мире мужской логики прозвище Брайана служило комплиментом, и Сэмми ничего плохого, естественно, не имел в виду.
Она попыталась сменить тему разговора:
– А что это за Правило шести месяцев?
– Ну, это когда ты не можешь в течение шести месяцев приглашать куда-либо девушку своего приятеля, – ответил Сэмми. – Это мужской закон. Своего рода срок годности, только наоборот.
Мужская логика! Совершенно невозможно постичь.
– То есть… я была как бы прокисшим молоком, а теперь вполне пригодна к употреблению, что ли?
– Типа того. Ты правильно поняла. Как насчет того, чтобы вместо отказа просто пообещать, что мы поужинаем как-нибудь в другой раз?
– Прекрасно. На это я согласна.
Лицо Сэмми вновь озарила широкая улыбка.
– Мне это вполне подходит. Значит, в другой раз.
С этими словами он вышел из морга.
Робин мысленно задавала себе вопрос, сколько еще людей в курсе того, что Брайан съехал от нее полгода назад. В отделе судебно-медицинской экспертизы, наверное, об этом знал каждый. Большой город, большое полицейское управление, но все-таки относительно небольшая группа людей, занимающихся таким специфическим делом, как вскрытие и исследование трупов…