Ночная жизнь моей свекрови
Шрифт:
– В медцентре принимают детей? – подпрыгнула я.
– Конечно, есть педиатрическое отделение, – просветила меня Алина, – грудных Яков Сергеевич не записывает, а первоклассников – пожалуйста.
– Ну-ка, проверь Ванду Плес, девяти лет, – занервничала я.
– Ей исправляли прикус, – не замедлила с ответом Колоскова, – бонус доктора Ремчука.
– Таня Косых, возраст тот же, – с замиранием сердца продолжила я и испытала разочарование.
– Такой нет, – тут же сообщила администратор.
Все верно, Ванда девочка из хорошей семьи, ее родители забеспокоились, увидев, что у дочки зубы растут вкривь и вкось. А Тане не повезло, она родилась в семье алкоголиков.
– Иванна Реутова, с ней как? – насела
– Булимия, – коротко ответила Алина, – бонус доктора Ремчука.
– Булимия? – поразилась я.
– Неконтролируемое обжорство, – перевела медицинский термин на бытовой язык администратор, – возникает как следствие жесткой диеты. Как правило, булимией страдают девушки и молодые женщины. Им кажется, что их вес зашкаливает за норму, поэтому они урезают порции, выбрасывают из рациона все жирное, сладкое, сдобное, худеют до состояния скелета и все равно остаются недовольны, начинают питаться листьями салата. Иногда они срываются, и тогда могут сожрать двадцать шоколадок за раз, пятилитровую кастрюлю супа, десять котлет. Желудок раздувается, подпирает легкие, девушка начинает задыхаться, засовывает два пальца в рот, и… здравствуй, унитаз. Булимия лечится трудно, иногда приводит к летальному исходу.
– В девять лет рано думать о диете! – воскликнула я. – В таком возрасте играют в куклы и классики.
Алина с превосходством посмотрела на меня:
– Не те сейчас времена. Может, ты и прыгала через скакалочку студенткой, а нынешние девчонки едва читать по слогам научатся, сразу хватают глянцевые журналы. Кто там на фото? Скелет комара в ботфортах. Ну и начинается! Иванна, вероятно, мечтала ходить по подиуму. Она у Баринова наблюдалась три месяца. Когда пришла, ее рост был метр тридцать, а на последнем приеме ее измерили – девочка вытянулась на десять сантиметров. Если так и дальше пойдет, она к пятому классу учителей перегонит. Акселерация, генномодифицированные продукты, мясо с антибиотиками. Я уже ничему не удивляюсь.
Я показала на бутылку воды:
– Можно попить? Я тоже не удивлюсь, если узнаю, что следующая девочка по имени Галя Вербова получила очередной бонус Ремчука. Этот ваш врач такой активный? Или ему очень деньги нужны?
Алина ловко открутила пробку:
– Антон Борисович больше чем доктор, он лучший друг Якова Сергеевича. Ремчук и Баринов учились в одной группе в институте. Конечно, Антон Борисович очень старается, в медцентр вложены и его деньги. Он симпатичный, говорит хорошо, имеет много друзей среди писателей, журналистов, его часто зовут во всякие шоу, и он старательно пиарит клинику. Вчера забежал ко мне и говорит: «Ангел, дай мне рекламные листовки».
Я сказала: «Закончились!» – «Очень жаль, – приуныл Антон Борисович, – мне надо хоть штук двадцать найти». Мне стало любопытно: «Зачем они вам?» – «Меня пригласили в программу на Первом канале, – похвастался Ремчук, – хочу раздать листовки людям, гостям, режиссеру, зрителям. Слушай, отпечатай мне их на принтере, у тебя должен быть макет».
Алина порылась в ящике стола, нашла упаковку пластиковых стаканчиков, выдернула один, наполнила минералкой, протянула мне и подвела итог:
– Вот почему очень многие на рецепшен про Ремчука вспоминают. Люди с ним, может, и незнакомы, но по телику видели или по радио слышали. Антон Борисович у нас знаменитость. А все благодаря Марфе Матвеевне, очень она его пиарила, на мой взгляд, это даже неприлично. Все-таки он не певец или шоумен, а серьезный врач.
Глава 24
Я ухватилась за новые сведения:
– Кто такая Марфа Матвеевна?
Алина скорчила гримаску:
– Марфа? Третья совладелица клиники, ближайшая подруга Баринова и Ремчука, а заодно начальник нашего отдела рекламы.
Я чуть не подавилась водой:
– Зачем медцентру такая структура?
Алина
– Около двадцати лет назад, когда Яков Сергеевич открыл медцентр, это было небольшое заведение, типа амбулатории. Баринов снимал первый этаж в офисном здании. Собственного помещения клиника не имела, Яков о нем даже не думал. Поговаривают, что Баринов продал свою квартиру, вселился в коммуналку, а разницу пустил в дело. Но его денег было не так уж много, поэтому Яков Сергеевич объединился с приятелями – Антоном Борисовичем Ремчуком и Марфой Матвеевной Лизорук. Они добавили средств, и дело здорово завертелось и очень хорошо шло, они быстро разбогатели. В начале девяностых частных лечебных заведений было мало, народ не избаловался, привык в шесть утра у входа в поликлинику очередь за талончиком занимать. А у Баринова в любое время приди – тебя примут. И они с Ремчуком набрали тех врачей, кого хорошо знали, дерьмовых специалистов не приглашали, за званиями не гнались, пусть не кандидат наук, но профессионал. Главное, они сами отличные практики, Антон Борисович гениальный гинеколог, к нему со всей Москвы ехали. А Яков Сергеевич потрясающий кардиолог. Остальные врачи тоже очень хорошие, но медцентр держится на хозяевах, если с ними что случится, тут же все обвалится.
Я внимательно слушала Алину. Личность Ремчука меня крайне заинтересовала. Чем больше я о нем узнаю, тем будет лучше.
Яков Сергеевич и Антон Борисович строили свой бизнес так упорно, что Баринов не думал о личной жизни. Женился кардиолог лишь в конце девяностых, будучи, мягко говоря, зрелым человеком. Злата, его супруга, не имела ни малейшего отношения к медицине, она бывшая модель, не добившаяся особого успеха на подиуме. Алина никогда не встречалась со Златой, та не посещала клинику. Дочь Якова Сергеевича, Настю, она тоже не видела, но знала, что Баринов обожает семью.
У Антона Борисовича все иначе, он состоял в счастливом браке со студенческих лет, женился на простой девочке по имени Кира. Та после получения диплома работала учительницей в школе.
Алина остановилась, потом исподлобья взглянула на меня:
– Я тут работаю четыре года, поэтому сейчас пересказываю сплетни.
– Валяй! – кивнула я. – Люблю слушать досужую болтовню.
Колоскова продолжала озвучивать местные легенды.
В отличие от Златы, никогда не появлявшейся в медцентре, Кира часто приходила к мужу, но потом вдруг пропала. Сам Антон Борисович на вопрос коллег: «Как поживает ваша очаровательная жена?» – мычал в ответ нечто маловразумительное.
Очень скоро весь персонал стал исподтишка обсуждать горячую новость: от Ремчука сбежала супруга, Кира бросила его и уехала с любовником, очень богатым человеком. Правду абсолютно случайно обнародовала Марфа Матвеевна Лизорук. Она была третьей в компании владельцев клиники, и, если честно, как врач она не блистала. Зато, как выяснилось, у Лизорук имелись иные таланты.
В самом начале нового века клиника Баринова стала постепенно терять свои лидирующие позиции на рынке медицинских услуг. В Москве появилось много конкурентоспособных лечебных учреждений, которые предлагали эксклюзивные по тем временам процедуры типа полного очищения организма методом гидроколонотерапии.
Яков Сергеевич страшно возмущался, он неустанно повторял: «Ваша роскошная гидроколонотерапия – обычная сифонная клизма, ее давным-давно применяют в медицине. Процедура показана некоторым больным, но отнюдь не всем. Человеческий организм – это самоочищающаяся система. Начнете баловаться клистирами, вымоете всю полезную флору, потом не наладите работу желудочно-кишечного тракта».
Но слабый голос Якова Сергеевича, говорившего разумные вещи, тонул в хоре тех, кто предлагал стопроцентное оздоровление революционным способом. И тогда Ремчук сказал: «Необходимо искать новые пути к сердцам клиентов, иначе мы можем разориться».