Ночной Базар
Шрифт:
Билу никогда не требовалось особое разрешение, чтобы начинать разговор.
– То, что я собираюсь доверить тебе, нельзя передать письмом: могут забрать, украсть и прочесть. Было решено, что любой носитель несет за собой опасность и риск. Любой, кроме твой головы.
– Что ты имеешь в виду?
– Я расскажу тебе один секрет, а ты в свою очередь принесешь его герцогу. И расскажешь, как только останетесь с ним наедине. Узнай это кто-то другой, помимо оговоренного лица, тебя убьют наемники, которым будет приказано следить за тобой. Все понятно?
Али
Он поведал ей о ночном базаре. Месте, куда уходят тайны и откуда они берутся. О вещах, что продаются там. Такого не видел ни один человек, потому что и попасть туда без особого приглашения не мог никто. Человек, которого никто не пригласил посетить ночной базар, никогда не сможет увидеть его. Пройдет мимо и не заметит. Лишь холод коснется его плеч и проводит в глубокую тьму.
Но если кто-то имеет приглашение, тогда путь будет открыт. Но Бил не знал еще никого, кто вошел бы и вышел с тем, зачем приходил. Ходили и складывались слухи о людях, бывавших на ночном базаре, о тех, кто видел и прикасался к диковинам, о которых никто и помыслить не мог.
Магия. Эта была самая настоящая магия. Темная. Пробирающая до дрожи, убивающая и поглощающая.
– Говорят, – продолжил Бил, – что тем, кто бывал там, не удавалось выйти. А если и удавалось, то они забывали себя, теряли разум.
– Это сказки. Ты же понимаешь? – Али казалось это глупостью. Они жили в реальном мире. Наполненным жестокостью. Если бы магия существовала, что не так, разве ей приходилось бы выживать, сражаться за каждый день и находить свое место среди прочих.
Нет, такого не бывает. Мир, в котором жила и выросла Али состоял из грубой силы.
– Ты ошибаешься, девчонка. Ночной базар существует и некто, кого называют герцогом, желает получить оттуда одну вещь. Существует правило для того, кто хочет попасть в то место. Житель Ночного базара должен пригласить тебя, а потом проводить до ворот и отпустить. Самому уйти не выйдет, Базар не выпустит, а если и позволит уйти, то без памяти и разума.
– Бред.
– Тебе не обязательно верить, твоя задача донести информацию в таком виде, в котором я тебе её поведал.
– А перед этим я хочу получить свое вознаграждение.
– Ты, наверное, хотела сказать: «после»?
– Нет, я сказала именно то, что хотела сказать. Деньги вперед.
Бил недобро улыбнулся и вытащил из нагрудного кармана завязанный черной лентой мешок, звенящий монетами.
– Остальное получишь после. Это не обсуждается.
– Сойдет. А теперь, где мне искать этого герцога?
Мужчина достал из куртки запечатанное письмо и протянул его Али. Она повертела его в руках и заметила, что на обратной стороне нарисована карта.
– Только не вздумай открывать письмо. Покажешь его, и тебя сразу пропустят к герцогу, как только ты доберешься до указанного места.
– Где это? Я такого раньше не видела. Дня два пути, думаю, не меньше.
Бил не ответил. Внизу послышался шум, свойственный только одному человеку. Человеку, чьи шаги Али услышит при любом шуме, узнает среди многих других.
Владелец таверны вернулся домой.
Глава 3.
Казу не удавалась уснуть сколько бы он не пытался. В голову лезли посторонние мысли и все время раз за разом возвращались к словам Холда.
– Черт бы тебя подрал, старый ты демон! – в гневе бросил парень, – Я уже говорил тебе, что не собираюсь возвращаться.
На этих словах Каз покинул шатер, даже не дав Холду возможности объясниться. Каз не желал ничего слушать. Тот мир был чужим для него, а Ночной базар – домом. Каз отказался от человеческого мира, и он отказался от Каза.
Подушка впервые казалась такой жесткой, а одеяло недостаточно теплым. Разозлившись на то, что у него не хватает сил усмирить собственные мысли, Каз откинул одеяло и встал с кровати. Нужно было пройтись и привести голову в порядок. Все равно о сне можно было уже больше и не мечтать.
Он не хотел вспоминать, но разве память спрашивает разрешения.
Казу тогда было четыре. Свое имя, данное родителями, он уже давно позабыл, как и советовал Холд, но прекрасно помнил с чего все начиналось. Он вспомнил ветер, беспощадно хлыстающийся лицо и мешающий идти вперед. Какая-то женщина, вероятно мать Каза, прижимала его к себе, укрывая от холода. Она несла его в самую даль леса, ступая по ветвям, которые цеплялись за голые ступни, царапая кожу до крови.
Казалось, сама природа мешала женщине идти, но она уже не могла отказаться от принятого решения.
Дойдя до самой густой чащи, куда не проникало солнце, а ветер усиливался все сильнее, прогоняя незваных гостей, она положила ребенка на ветви ели, коснулась пальцами его пухлых щек и сказала:
– Будь здесь.
Мальчик не мог заплакать, было слишком холодно, он кое как разбирал собственные слова.
– Ты вернешься?
– Нет.
Больше ничего не говоря, женщина развернулась и ушла. Каз видел, как ступают по земле её израненные ноги, снова и снова цепляясь за колючие ветви.
Ему хотелось подняться, встать на ноги, но тело отказывалось слушаться. Сначала каждую клеточку обдало резким жаром, а потом Каз перестал чувствовать. Не было ни жара, ни пронзающего кости холода. Не было ничего.
Последнее, что запомнил мальчик, была тьма. Он отчетливо помнил внезапно взявшуюся боль, которая разливалась по всему телу, а потом постепенно убивала его. Каз словно ослеп. Он помнил свой последний вздох и слабое очертание чей-то руки перед глазами, можно было подумать, что мальчик лежал на дне колодца, а эта маленькая ручка пыталась дотянуться до него, ухватиться, но он был слишком далеко. Перед тем, как Каз позволил темноте забрать себя, он перестал что- либо чувствовать и ему показалось это похожим на свободу. Он осознавал, что умирал, тело все еще разрывалось изнутри на кусочки, но душа была как будто не тут. Она была свободна. А потом Каз открыл глаза, и в памяти было только это слабое, почти незаметное очертание руки, которая пыталась спасти, дотянуться и тьма.