Ночной гость
Шрифт:
– Я люблю запах лошадей, а вы?
Джулиан понял, что она хочет сменить тему, но не дал ей этого сделать.
– Что случилось с вашими родителями, Иззи? Иззи открыла глаза и посмотрела на него.
– Они погибли, пересекая Ла-Манш. Мне как раз должно было исполниться двенадцать. Они отправились в Париж, чтобы привезти мне подарок ко дню рождения. Я не поехала, чтобы это был сюрприз, разумеется. Я как раз была на кухне, упрашивала кухарку дать мне отведать торт. Вошли двое мужчин и сказали, что мои родители никогда не вернутся. – Боль вспыхнула в
Она выглядела такой печальной. Джулиан почувствовал незнакомую щемящую боль в душе при мысли о том, что этот маленький эльф остался совсем один.
Взглянув на его лицо, она потрепала его по руке.
– Со мной все в порядке, Джулиан. Это было много лет назад.
– Утешаете меня, Иззи? – Он криво улыбнулся ей. – Разве не я должен вас утешать?
– Нет. Слезы не для такого чудесного дня и не для такой хорошей компании. – Она погладила шею кобылы и лукаво улыбнулась. – Это относится и к вам, Джулиан.
Он рассмеялся, решив пока оставить эту тему. Удовлетворить свое любопытство можно будет как-нибудь потом. Джулиан решил попросить своего поверенного разузнать о ее семье.
– Вы по-прежнему не любите свои дни рождения, дорогая? Не хотелось бы оскорбить вас, предложив подарок, если вы отказываетесь их праздновать.
Вскинув на него глаза, восхищаясь тем, как легкий ветерок ерошит его непослушные волосы, Иззи мысленно вернулась к своему последнему дню рождения. Тот день не ознаменовался ничем необычным, не считая прибытия на званый вечер по запоздалому приглашению.
Юная Сара Черримор решила, что ее новая закадычная подружка Милли Маршвелл должна непременно быть на вечере, и исступленно амбициозная Хильдегарда распорядилась о немедленном отъезде в деревню.
Вымотанная после ночи упаковывания вещей для своих кузин Иззи долго и утомительно тряслась в карете лицом к задкам, поскольку Хильдегарда с Милли всю дорогу занимали более удобные, обращенные вперед сиденья.
После того как их разместили по комнатам, она посвятила остаток дня распаковыванию целого вороха платьев, привезенных обеими женщинами. Малышка Бетти, горничная Хильдегарды, помогала хозяйкам переодеваться, а также укладывать волосы в соответствии со стилем, который носят светские модницы, указанные возбужденной Милли в окно, выходившее на лужайку.
Наконец обе кузины выплыли за дверь, шурша шелковыми юбками с волочащимися по полу шлейфами.
Хотя Иззи официально являлась гостьей и ей была предоставлена своя собственная маленькая комната, она предпочла остаться в стороне от развлечений вечера, состоявших из шарад и позднего ужина. Все, что она могла вынести, – это короткое появление среди гостей днем, когда на других дамах были более простые платья.
От усталости Иззи провалилась в сон, едва голова коснулась подушки.
И была разбужена теплыми ищущими руками, ворвавшимися в ее сны.
Она улыбнулась Джулиану, подумав обо всем, что произошло с той ночи. Это был один из лучших дней рождения в ее жизни, решила Иззи.
– Что ж, полагаю, нет смысла спрашивать, нравится ли она вам. – Джулиан усмехнулся, когда Иззи покачала головой. Обращаясь к Тимоти, он сказал: – Пойди на задний двор, посмотри, есть ли там хоть какая-нибудь конюшня.
Джулиан взял поводья Тристана и кобылы, а Тимоти зашагал прочь со своим мерином на буксире.
– О, вы остаетесь? Я тотчас же велю приготовить комнаты. – Повернувшись, чтобы идти, Иззи остановилась, когда он схватил ее за руку. Ладонь его была большой и теплой. Ее пальцы просто исчезли в ней.
– Я не остаюсь, Иззи. – Он как-то странно взглянул на нее. – Кобыла остается. Она ваша.
Иззи порадовалась, что он все еще держит ее за руку, ибо была так удивлена, что споткнулась. Джулиан привлек ее к себе, едва успев спасти от позорного падения. Он посмотрел на нее и улыбнулся своей неотразимой улыбкой:
– Закройте рот, Изадора. Это всего лишь лошадь. Иззи захлопнула рот, но, похоже, не могла твердо стоять на ногах. Ей стало нечем дышать, когда она оказалась интимно прижатой к твердой груди Джулиана. Он обнимал ее за талию и прижал к себе, второй рукой продолжая держать поводья обеих лошадей.
Джулиан улыбнулся, глядя ей в глаза, и она забыла обо всем на свете. Ощущения растекались по ней от его близости, оставляя ее потрясенной и дрожащей. Его запах туманил мозг – запах сандалового дерева и теплого тела мужчины. Она стояла не шевелясь, прижав ладони к твердой как камень груди.
Выражение лица Джулиана стало озабоченным.
– Вы боитесь меня, Иззи? – мягко спросил он. Иззи отстранилась от него и выпрямилась.
– Конечно же, нет. Вы просто застигли меня врасплох. – Она взглянула на его руку, все еще обнимающую ее за талию. – Теперь можете отпустить меня. Со мной все в порядке.
Джулиан с некоторым удивлением вспомнил про свою руку. Странно, но это казалось почти естественным… Он убрал руку и вручил ей повод кобылы.
– Пойдемте, посмотрим, что нашел Тимоти.
– Боюсь, все, что нашел Тимоти, – это мой гончарный сарайчик и пару старых стойл, которые знавали лучшие времена, – сказала она, когда, обойдя дом, они направились к конюшне.
Иззи оказалась права. Тимоти стоял перед старой-престарой конюшней, качая головой:
– Не знаю, милорд. По мне, так проще было бы эту снести, а построить новую.
Не задумываясь Джулиан вручил Иззи поводья Тристана и потянул Тимоти в сторону. После нескольких минут проведенного шепотом совещания и передачи кошелька под попечительство Тимоти, Джулиан хлопнул молодого человека по спине и вернулся к Иззи.
Только тогда он увидел, что оставил ее со своим жеребцом – лошадью, которая не принимала никакого другого седока и мало кому позволяла ухаживать за собой. Охваченный благоговейным страхом, Джулиан наблюдал за Иззи, стоявшей между двумя лошадьми: полуночным жеребцом и кобылой цвета лунного света – Иззи ворковала с ними и ласкала их.