Ночной хищник
Шрифт:
— Нет, это ни на что не похоже! — отшатнулся, вздрогнув, стоявший рядом прохожий. Несколько человек обернулись, Шувалов тоже, и она помахала ему.
— Между прочим, подача звуковых сигналов в городе запрещена, — перейдя улицу, Шувалов подошел, и теперь они стояли рядом. — Здравствуйте.
— Извините за такой способ окликать, но я крикнула, а кругом шум стоит… Уже два дня вас не вижу, а до того один раз, и то издали. Вы… решили совсем меня не замечать? — тихо закончила Русанова.
— Я решил на вас жениться, когда минует эта катавасия с аукционом, —
— Не надо рушиться, — попросила Елена Андреевна. — И опрометчиво говорить ничего не надо… Я тоже шла пообедать, но я в столовую шла. Как она вам покажется, не знаю.
— Мне сейчас все покажется… Далеко столовая?
— Неблизко, две остановки. Правда, рядом ресторан, но там очередь в это время.
— Пошли в ресторан, если рядом. Пошли-пошли, осилим, я думаю.
В остекленном ресторанном тамбуре томились ожидающие. Шувалов отвел спутницу в сторонку, подошел к дверям.
— Куда? Мест нет, — приоткрыл створку привратник пищерая.
— Да ты что, не узнал, хозяин? Я к мэтру.
— А-а… Проходите. Вот он ходит.
Метрдотель был среднего роста, ему пришлось смотреть снизу вверх, и полдела было сделано.
— День добрый, я от Бутусова, — небрежно оглядел зал Шувалов. — Мне с переводчицей необходимо быстро поесть: через час у нас пресс-конференция с Анри Бейлем.
— Вас понял. Зоечка! Посади товарищей, обслужи экспрессно, — распорядился метрдотель. И когда Шувалов уже возвращался к дверям, придержал официантку: — Все внимание! Поняла?
Проведя Русанову сквозь очередь, Шувалов посадил ее за стол, сел напротив. Сразу подошедшая официантка положила меню, поставила тарелочку с хлебом.
— Как вам удалось? — спросила Елена Андреевна, когда та отошла.
— Мы от Бутусова. И торопимся на пресс-конференцию с Анри Бейлем.
— С кем, с кем? — прыснула Русанова. — А кто такой Бутусов?
— Понятия не имею… Метрдотель тоже. Но как прием, срабатывает всегда, плюс иностранная фамилия. Что будем есть?
— Все равно.
— Тогда лангеты, это наверняка мясо… Мы готовы, Зоечка! Нам минеральную воду, овощные салаты, холодную рыбу, лангеты и кофе-гляссе. Крепкого пить не будем, поскольку алкоголь — яд… Что вы смеетесь, Лена? И у вас шрамик над бровью, а я и не замечал.
— Это память о Ялте. Море штормило, на стоянке катеров садились до Симеиза, подвернула ногу на трапе — и о поручень… А смеюсь, не знаю почему. Просто хорошее настроение.
— И прекрасно. И Ялта — прекрасно… И стоянка катеров. Стоянка. Стоянка-обманка… — Он еще посидел с отсутствующим видом, глядя в одну точку, отпил из бокала и, словно вернувшись, попросил: — Извините меня, бога ради… Забыл, что надо позвонить в гостиницу, я сейчас.
В маленьком закутке метрдотель пил чай, увидев вошедшего, отставил стакан:
— Что-нибудь не так? Я распорядился…
— Все
— Прошу…
Отхлебывая чай, косился уважительно, а клиент говорил, не ожидая ответов, и это тоже действовало.
— Сева? Нужен транспорт через полчаса, к ресторану «Центральный». Оставь машину у входа, ключи в ящике щитка… Есть интересный материал, как только возьму интервью, поставлю в известность! Все! — Трубка брякнула о рычаг. — Благодарю, вы очень любезны.
— Ну что вы, — приподнялся со стаканом метрдотель. — Такая малость, знаете…
Русанова ждала, повернувшись к окну. Садясь на место, Шувалов смотрел на женщину.
— Что-нибудь произошло? — не выдержала она. — Или… Мы не будем есть? У меня аппетит не пропал.
— У меня тоже. Просто, как бы ни кончился этот аукцион, я рад, что попал на него и познакомился с вами.
— И я. — Они продолжали сидеть, не притрагиваясь к приборам. Елена Андреевна проговорила задумчиво: — Открытие у нас послезавтра, тогда суетня и начнется! Приходите к нам завтра, Виктор… В шесть я освобожусь, а часов в восемь мы будем ждать.
— Спасибо, Лена. Я приду обязательно.
Официантка принесла запотевшие бутылки, откупорила, разлила воду. Отойдя к служебному столику, сказала подружке со вздохом:
— Минеральную пьют, а глядят друг на друга, будто шампанского напились. Бывает же любовь у людей!
Кабинет Леонида Петровича Васина был не роскошен, но уютен, на столе поводил тупым рыльцем вентилятор. Влево-вправо, влево-вправо…
— Нет, нет и нет! — запальчиво кричал в телефонную трубку хозяин кабинета. — Я не могу этого отменить… Вот так и раздавайте программы… Да, с упоминанием о кунице, ничего не вычеркивать. Слушайте! Раз руководство объявило, что будет, значит, она будет. Что ж, согласовывайте, если хотите, а мое мнение вам известно…
Бросив трубку, закурил, полистав еженедельник, крикнул:
— Люся! Ты здесь?
— Иду, Леонид Петрович…
Вошедшая девушка явно копировала манекенщиц или готовилась к этому амплуа.
— Я просил Барковым позвонить… Просил спросить, что нужно, чем могу помочь. Звонила?
— Уж лучше бы нет! У жены голос замогильный, только «да», «не знаю», и все. А в финотделе говорят, что у них на чужое имя две дачи были: одна в Крыму, а другая где-то под Ригой.
— Делать им нечего, в твоем финотделе! Одни болтушки собрались. У нас нескафэ остался?
— Только индийский, сейчас заварю.
— Сделай милость… И еще одно: на работу надо ходить в юбках… — Васин поискал определение, — менее ошеломительных, что ли! А у тебя фиговый листок.
— Вы бы посмотрели, какую одна датчанка носит, — обиженно скривилась Люся и показала: — Вот!
— Будешь датчанкой, тогда приходи — я первый ахну от восхищения… Неси кофе.
Когда Люся выходила в соседнюю комнату, туда уже вошли переводчица вместе с высоким поджарым мужчиной.
— Леонид Петрович у себя?