Ночной кошмар (Властители душ)
Шрифт:
3600 00 ВИЗУАЛЬНО - МУХИ ШЕВЕЛЯТСЯ В КУСКЕ МЯСА
3600 01 ЭТА ЛЕГЕНДА - ОТКАЗ = СМЕРТЬ
3600 02 ВИЗУАЛЬНО - ДОХЛАЯ КОШКА
3600 03 ЭТА ЛЕГЕНДА - ПОДЧИНИСЬ "КЛЮЧУ"
3600 04 ЭТА ЛЕГЕНДА - ПОДЧИНИСЬ, ПОДЧИНИСЬ, ПОДЧИНИСЬ
3600 05 ВИЗУАЛЬНО - ЖЕНЩИНА ЛИЖЕТ ЧЛЕН
3600 06 ЭТА ЛЕГЕНДА - ПОДЧИНЕНИЕ =
3600 07 ЭТА ЛЕГЕНДА - ПОДЧИНИСЬ "КЛЮЧУ"
3600 08 ВИЗУАЛЬНО - СЕМЯИЗВЕРЖЕНИЕ НА БЕДРО ЖЕНЩИНЫ
3600 09 ЭТА ЛЕГЕНДА - ПОДЧИНИСЬ "КЛЮЧУ"
3600 10 ЭТА ЛЕГЕНДА - ЖИЗНЬ, ЖИЗНЬ, ЖИЗНЬ
– И так по этой дорожке до конца фильма, - пояснил Салсбери.
– Последние пятнадцать минут, когда информации о сексе и смерти переплетаются, представление о кодовых фразах программы "ключ-замок" также непрестанно внедряется в самую глубину подсознания зрителей.
– И этого достаточно?
– Благодаря наркотику, который делает их восприимчивыми к подсознательным командам, - да, достаточно.
– И они понятия не имеют, что посмотрели все это?
– Если бы они знали, то программа не оказала бы на них никакого воздействия. Она обращена непосредственно к одному лишь подсознанию и полностью минует естественную способность сознательного мышления разумно усваивать информацию.
Клингер отодвинул кресло оператора от пульта управления и уселся в него. Левой рукой он поглаживал колено. Рука была столь волосатой, что напомнила Салсбери крысу из сточной трубы. Генерал поглаживал одну руку второй, не менее заросшей, обдумывая только что увиденное. Наконец он проговорил:
– Наши три наемника. Когда они прошли все три стадии программы?
– Тридцать дней назад. Я осматривал их и изучал их готовность к подчинению в течение последних нескольких недель.
– Хотя бы кто-нибудь из них среагировал так же, как Кингман?
– У всех были дурные сны, - ответил Салсбери.
– Вероятно, касающиеся того, что они видели в скрытом фильме. Но припомнить они ничего не смогли. Более того, у всех были страшная ночная дрожь и жестокая тошнота. Но они выжили.
– Возникли какие-нибудь другие осложнения?
– Никаких.
– Нет слабых мест в программе? Ни одного раза, когда они бы отказались подчиниться вам?
– Пока ни одного подобного случая. Через несколько минут, когда мы подвергнем их заключительному испытанию, мы узнаем, есть ли у нас над ними полный контроль. Если нет, мне придется начать сначала. Если же да, тогда - шампанское!
Клингер вздохнул.
– Полагаю, мы выясним что-то важное. Думаю, это контрольное испытание совершенно необходимо.
– Совершенно необходимо.
– Не нравится мне это.
– Разве ты не служил во Вьетнаме?
– Как одно связано с другим?
– Тебе и раньше приходилось посылать людей на смерть.
Сморщившись, Клингер возразил:
– Но всегда с честью. Всегда с честью. Но ведь нет, черт побери, никакой чести в том, что происходит здесь!
"Честь, - с кислой миной подумал Салсбери.
– Да ты такой же идиот, как и Леонард. Нет ни рая, ни такой чепухи, как честь. Только то чего-нибудь стоит, что дает возможность заполучить все, что тебе хочется. Ты знаешь, и я знаю, и даже Леонард, когда он смиренно склоняется над фруктовницей на завтраке с Билли Грэхэмом и Президентом в Белом Доме, тоже это знает, - но лишь один я не боюсь признаться в этом самому себе".
Вставая, Клингер бросил:
– Ладно. Давай с этим покончим. Где они?
– В соседней комнате. Ждут.
– Они знают, что им предстоит сделать?
– Нет.
– Салсбери подошел к своему рабочему столу, включил кнопку связи и произнес в микрофон:
– Роснер, Холбрук и Пикард. Войдите. Мы готовы принять вас.
Через несколько секунд дверь открылась, и в лабораторию вошли трое мужчин.
– Станьте на середину комнаты, - попросил Салсбери.
Они выполнили его указание.
– Вы уже открыли их с помощью кодовой фразы?
– поинтересовался Клингер.
– Перед вашим приходом.
Первый из вошедших, несмотря на то, что ему было далеко за тридцать, едва ли не сорок, выглядел как заядлый уличный панк. Стройный, но жилистый и крепкий. Немного выше пяти футов. Весь какой-то темный. Темные волосы зачесаны назад и серебрятся на висках. Его манера стоять, широко расставив ноги, перенеся на пальцы весь свой вес, свидетельствовала о том, что он находится в непрестанной готовности двигаться вперед и двигаться быстро. Лицо сморщенное, глаза посажены слишком близко, губы тонкие, словно серовато-розовая полоска над острым подбородком.
– Это Роснер, - представил его Клингеру Салсбери.
– Глен Роснер. Американец. Он был по найму солдатом около шестнадцати лет.
– Привет, - сказал Роснер.
– Никто из вас не должен говорить, пока вам не прикажут, - заявил Салсбери.
– Это понятно?
– Да, - эхом отозвались три голоса. Второй мужчина был приблизительно тех же лет, что и первый, но кроме этого, никакого другого сходства между ними не было. Выше шести футов. Рослый, сухощавый, производил приятное впечатление. Рыжеватые светлые волосы плотно прилегали к голове. Широкое лицо. Тяжелые челюсти. Серьезное выражение было присуще его лицу столь долгие годы, что, казалось, уже не могло измениться. Он был похож на одного из тех многочисленных отцов, которые устанавливают сыновьям непреложные правила, порют ребенка, по крайней мере, два раза в неделю, разговаривают грубо, действуют напористо, толкая сыновей, вроде Глена Роснера, на путь уличного хулигана и бродяги. Салсбери представил.
– Это Питер Холбрук. Он британец. Двадцать лет служил наемником, с двадцатидвухлетнего возраста.
Последний мужчина был не старше тридцати, его, одного из трех, можно было бы назвать красивым. Шесть футов роста, стройный и мускулистый. Густая темная шевелюра. Широкие брови. Большие серо-зеленые глаза с длинными ресницами, о которых мечтала бы любая женщина. Правильные черты лица, с особенно мощно очерченными скулами и подбородком. Чем-то он напоминал молодого Рекса Харрисона.
– Мишель Пикард, - объявил Салсбери.
– Француз. Бегло говорит по-английски. Четыре года отслужил наемником.