Ночной Охотник
Шрифт:
Найти это место не составило труда даже без карты и с путанными объяснениями мэтра Ульриха.
Неказистое жилище из крупных камней, огороженное низким забором, находилось почти в центре Блошиных нор. Кстати, только сейчас я понял, откуда взялось такое название: норы. Потому что практически все домики уходили под землю, не район, а муравейник.
Пройдя по тропинке через сад из грибов и чахлого кустарника, очутился перед дверью. Постучал, а, когда изнутри послышалось кашляющее «входите!», смело толкнул дверь и шагнул на порог.
Помещение
– Проходи, странник, - услышал я слабый хрип.
– Закрывай дверь, не плоди сквозняков, и проходи к столу.
Я подчинился, под аккомпанемент скрипа половиц двинулся вглубь дома. Мельком отметил вдоль стен ряды полок. Одни аккуратно прикрыты шторами, на других видны разнокалиберные бутыли: между банками с соленьями и варевом вполне естественно «уживались» сосуды с уродцами, головами, частями тел или органами. В одной, уловив движение, взметнув осадок и породив пузырьки, дернулся змееныш. Я скривился от омерзения.
– Ближе, странник, ближе.
Раздвигая руками сухие, но пахучие веники трав, приблизился к широкому и очень длинному столу из необструганных досок. Сейчас он завален книгами, свитками и пергаментами. Их целые стопки. Так много, что одинокий подсвечник с тлеющим огарком примостился на самом краю.
Почему-то при виде такого громадного стола мелькнула мысль, что он используется не только как библиотечный или столовый. Живо представилось, как хозяин жилища препарирует на нем трупы, или...
Стул у стола оказался пустым. Я открыл рот, собираясь позвать хозяина, как слева вдруг почуял движение. Из тьмы беззвучно, как назойливый ночной кошмар, показался настолько древний Ночной, что в пору было удивляться, как он еще не рассыпался при ходьбе.
Сгорбленный, с обвисшими крыльями, явно когда-то сильными, но сейчас безвольно съежившимися и дряблыми. Он одет в простые холщовые штаны и длинную рубаху в заплатах. Под стук клюки Ночной приблизился, поднял голову, подслеповато всматриваясь в меня снизу-вверх.
Лицо Ночного сплошь в глубоких морщинах, настолько глубоких, что они кажутся залитыми тьмой ущельями. Кожа сморщенная, желтовато-серая, на щеках старческие веснушки, а подбородок украшает здоровенная волосатая бородавка.
– Что?
– захихикал Ночной.
– Неказиста старость?
Смех его был неприятен, будто на гранит просыпали битое стекло. Однако я прекрасно выучил урок с мэтром Ульрихом и покачал головой.
– Все мы когда-то будем такими, отец. А ты еще неплохо держишься.
– Будет тебе, странник, я ж не баба комплименты слушать. Сам знаю, что похож на замшелое бревно. А пахну и вовсе как ночной горшок.
Я демонстративно принюхался. Должен сказать, зерно истины в его словах было. Но я спокойно возразил:
– Чую, отец, что это, должно быть, от меня после долгого пути разит, что от коня, только и всего.
– Ах, подлец, - крякнул старик довольно.
– Уважаешь древность, похвально.
Кажется, мое самозабвенное вранье возымело действие. Старик прошел к столу, постукивая перед собой клюкой, будто слепой. Со стоном опустился на стул.
– Значит, ты и есть Дарк?
– Откуда...
– Я многое знаю, странник. Пусть я и старый, но не бесполезный.
Отбросив с лица пряди седых волос, висящие, как пакля, старик поскреб дрожащими пальцами бородавку на подбородке. Получалось у него не слишком удачно: пальцы сплошь в узлах подагры, суставы покраснели.
– Страшно небось?
Вопрос был задан быстро, будто нанесли удар шпагой. Я вздрогнул. Подумав, зябко повел плечами.
– Не то чтобы страшно... но... мандраж есть.
– Всем сейчас страшно... Но ты не думай, Дарк, не весь Ночной народ столь низко пал, как слуги Темного короля. Да-да, не стреляй глазами. Знаю про то, что ты уже познакомился с его стражей.
Теперь спрашивал я уже осторожней, старик явно слишком много знает.
– Откуда, отец? Неужели...
Старик скрипуче хихикнул:
– Магия не при чем, странник. Что может дряхлый пенек, вроде меня? Я так, для мебели здесь. Но меня уважают, ко мне идут со всех концов Темной земли. Помнят еще, что я лично знал самого Отца... да, знал лично...
Его лицо потемнело, брови слабо сдвинулись, породив новые морщины.
Отчего-то я сильно сомневался, что старик ни на что не способен, как сам утверждает, но вслух говорить ничего не стал. Почтительно ждал, пока хозяин пожует беззубым ртом губу, купаясь в воспоминаниях.
– Умеешь уважать старших, - вдруг прохрипел он.
– Не так-то ты и прост, Дарк.
– Молчание - разве уважение? Так, малость.
– Других и силой не заткнешь. А ты вот: первый день среди нас, был избит, пережил много всего, устал, голоден, а события все равно не торопишь.
С ответом я не нашелся. И вновь инициатива перешла к старику.
– Что ж, странник, поговорили славно, вспомнили былое, а теперь позволь мне свою задачу исполнить.
– И вновь быстрый, хлесткий приказ: - Подойди, сын Тьмы.
Я приблизился к столу.
– Дай мне свою руку.
Я протянул ладонь, едва не вздрогнул от прикосновения когтистых лап старика, холодных и не по-стариковски крепких, словно камень.
– Вижу линию твоей жизни, Дарк, - прохрипел хозяин, водя когтем по моей ладони.
– Она только началась, но впереди долгий и не легкий путь. Как и всякому мужчине, тебе предстоит многое. И только тебе решать: вознести свое имя к богам, или записать его на скрижаль трусости.