Ночной рейс в Париж
Шрифт:
— Минут пятнадцать.
— Отлично. Через пятнадцать минут группа один подойдет к дому со стороны реки. Ты прикрываешь наш подход. Мы пройдем справа от вас.
— Ясно.
— Действуй, — закончил я разговор и повернулся к Джипо и Сеймуру. — В час сорок мы должны быть наверху. У нас будет час на все про все. За этот час вы должны решить все проблемы с шоферами, машинами и охраной и взять под контроль главные ворота.
— Ровно час. Без двадцати три мы должны управиться, — повторил Джипо, кивая головой. Он повернулся
— Вполне.
— В два сорок по моему сигналу вы заходите через главные ворота и блокируете виллу. Отто зайдет с тыла, мы с Туки уже будем работать внутри.
— Все ясно, — кивнул Джипо.
— Проверим оружие и снаряжение, — предложил я, немного волнуясь, как обычно перед началом серьезной операции.
Мы проверили пистолеты, запасные обоймы, переговорные устройства, шнурки кроссовок, маски, береты и перчатки. Осмотрели друг друга. Смех раздавался из виллы. Назойливо наяривали оркестранты. В саду остались несколько гостей. Охранники пили вино, оставшееся на столах и в буфетах. Это было хорошим предзнаменованием.
— Час двадцать пять, — Туки отметил время.
— Желаю удачи! — повернулся я к Джипо с Сеймуром. — Через час вы ждете моего сигнала. Три минуты. До двух сорока трех. Если сигнала нет, значит, мы попались, и вы идете выручать нас.
Сеймур кивнул.
— Один час, — повторил Джипо. — Удачи, ребята!
Мы быстро двинулись вниз по склону холма, осторожно обходя стороной шоферов и машины на стоянке. Пригибаясь, перебегая на полусогнутых ногах, замирая на мгновение и вновь начиная движение, мы двигались в темноте, как тени.
Обогнув автомобильную стоянку, мы вышли к вилле с правой стороны на то самое место, откуда открывался вид на реку. Охраны не было видно. Спустя две минуты терраса погрузилась во тьму.
— Вперед! — шепнул я Туки.
Мы вскочили и уже не скрываясь бросились через сад к вилле. На бегу Туки размотал веревку с крюком и, когда мы остановились, он был уже готов к броску.
— Попробуй зацепиться с первого раза, — прошептал я ему.
Он отступил метров на пять от стены дома и оказался в отсвете окон второго этажа, где размещались игорные столы. Туки раскрутил крюк и метнул его вверх.
Казалось, тишина длилась целую вечность, и только слышался шорох ускользающей нейлоновой веревки из мотка у ног Туки, затем что-то глухо звякнуло на крыше. Туки потянул веревку на себя. Напряг трос. Еще сильнее. Крюк зацепился!
Туки подбежал к стене дома, и темнота поглотила его. Он без лишних слов начал карабкаться вверх по тонкой веревочной лестнице.
Как только его ноги оказались на уровне моей головы, я тоже ухватился за лестницу и полез наверх. Под двойной тяжестью лестница распрямилась, натянулась и подниматься стало легче.
Лежа на крыше, я подтянул лестницу и сложил ее на черепице. Нам повезло. Как это ни странно, Туки с первого раза закинул крюк прямо в дымовую трубу — самое, пожалуй, надежное место на черепичной крыше, чтобы зацепиться наверняка.
Я вызвал Отто.
— Третья группа, вызывает первая группа. Прием.
— Мы видели, как вы поднимались, — прозвучало из рации. — У нас все готово.
— Оставайтесь на месте. Второй группе необходимо время, чтобы выполнить задачу. Ровно в два сорок снова выйдем на связь.
— Хорошо, — отозвалось в переговорном устройстве.
Я посмотрел на часы. Стрелки моих «Сейко» мерцали в темноте. Час сорок пять. Джипо и Сеймур закончат первую фазу операции почти через час. Пятьдесят пять «минут напряженного ожидания.
— Мы что, — спросил Туки, придвигаясь ко мне, — так и будем сидеть здесь, как привидения?
— Осмотрим крышу, — решил я, перемещаясь влево, и жестом показал ему взять правее. — Надо найти люк или чердачное окно.
Минут десять мы осторожно передвигались по черепичной крыше и наконец обнаружили люк в углу крыши со стороны сада. Он был заперт изнутри, но мы поддели край дверцы фомкой и открыли вход на чердак. Туки немедленно скользнул внутрь и исчез в темной дыре. Я протянул вниз руку, обнаружил лестницу и, ступив на нее, закрыл дверцу люка изнутри.
Мой фонарик выхватил из темноты складское помещение: несколько сундуков, разобранные манекены и прочая рухлядь. Сантиметровый слой тонкой шелковистой пыли покрывал никому ненужные, писаные маслом картины. Музыка и смех стали слышнее.
Я подошел к пыльной двери и, чуть приоткрыв ее, разглядел тамбур, освещенный слабой электролампочкой, и еле освещенные ступеньки вниз ко второй двери. Мы потихоньку спустились по лестнице.
— Может, подождем? — прошептал Туки. — Зачем начинать раньше времени?
— Мы просто заранее обыщем верхний этаж, — ответил я. — Это сэкономит нам время в дальнейшем. Открывай дверь!
Я вывинтил лампочку, а Туки тихо-тихо открыл дверь в длинный и широкий холл, в который выходили двери спален.
Музыка и шум игры донеслись до нас со второго этажа. Мы слышали возгласы крупье и легкое постукиванье игральных костей, сопровождаемые тонким звуком вращающейся рулетки. Судя по всему, внизу шла крупная игра.
— Начнем оттуда, — сказал я, указывая на последнюю комнату.
Туки кивнул и, мягко ступая, двинулся через холл впереди меня. Он выглядел достаточно комично в комбинезоне, кроссовках, черном берете с черным лицом, прикрытым маской. Ремень рации на одном плече, сорок пятый» в правой руке. Сейчас мы были с ним похожи, как близнецы.
Мы проскользнули к двери спальни и прислушались. Сложно было ошибиться в характере происходящего за дверью, где чередовались ритмичные звуки, невнятное бормотанье и вскрикивания.
Туки усмехнулся.
— Ну, здесь будет легко…