Ночной шторм
Шрифт:
Мирья проследила за взглядом Йоакима и, кивнув, сказала:
— Ульф. Он ушел играть в хоккей, вот почему вы его не застали.
— Так ты живешь с этим хоккеистом?
— А тебя это шокирует?
Йоаким молча покачал головой.
— Хорошо, потому что не все такие, как ты. Даже Катрин думала, что женщины в моем возрасте не нуждаются в сексе. Но Ульф не жалуется, а я и подавно.
— Скорее ты им гордишься.
— Не без этого, — сказала Мирья со смехом. — Любовь
Сделав глоток кофе, она зажгла сигарету.
— Женщина-полицейский из Марнэса продолжает расследование, — сказал Йоаким. — Она мне пару раз звонила.
Ему не было нужды объяснять, какое расследование он имеет в виду.
— Вот как… — произнесла Мирья.
— Конечно, Катрин это не вернет, но может дать ответы на вопросы.
— Я знаю, почему она утонула, — внезапно сказала Мирья.
Йоаким поднял глаза:
— Знаешь?
— Все дело в хуторе.
— Хуторе?
Мирья засмеялась сухим злобным смехом.
— На этом доме проклятие, — заявила она. — Он приносит несчастье и разрушает жизни всех семей, отважившихся в нем поселиться.
Йоаким посмотрел на тещу и произнес с недоумением:
— Как можно обвинять во всем дом?
Мирья затушила сигарету.
Йоаким решил сменить тему разговора.
— На следующей неделе у меня будут гости, — сказал он. — Старик, который много знает об истории этих мест. Герлоф Давидсон. Ты его знаешь?
— Нет, — ответила Мирья, покачав головой. — Но его брат Рагнар жил по соседству с хутором. Его я знала.
— Вот как… Герлоф обещал рассказать мне историю Олуддена.
— Я тоже могу рассказать, если тебе так интересно.
Она снова отпила кофе с водкой. Глаза Мирьи подозрительно блестели: видимо, спиртное уже начало действовать.
— Как вы оказались на Олуддене? — спросил Йоаким. — Ты и твоя мать?
— Арендная плата была низкая. А это было самое важное для мамы. Она покупала краски и кисти на свою скромную зарплату уборщицы, и нам постоянно не хватало денег.
— Хутор уже тогда был в таком плачевном состоянии?
— Да. Он тогда по-прежнему принадлежал государству, но время от времени сдавался в аренду за небольшие деньги… каким-нибудь крестьянам, которые не собирались в него вкладываться. Мы с мамой единственные согласились жить в пристройке зимой.
Она допила кофе с водкой. Из гостиной донесся детский смех.
Йоаким подумал около минуты и спросил:
— Катрин говорила с тобой об Этель?
— Нет, а кто это?
— Моя старшая сестра. Она умерла в прошлом году. Ровно год назад. Она была наркоманкой.
— Наркоманкой?
— Да, употребляла всякую дрянь, но в основном героин.
— Я никогда особо не употребляла наркотики, но соглашусь с Тимом Лири и Хаксли.
— В чем?
— В том, что наркотики расширяют сознание. Это очень полезно для нас, художников.
Йоаким неподвижно устремил взор на тещу. Ему вспомнился пустой взгляд Этель. Теперь он понимал, почему Катрин никогда не рассказывала об Этель матери. Йоаким быстро допил кофе и, бросив взгляд на часы, показывавшие четверть девятого, сказал:
— Нам, пожалуй, пора домой.
— Как вам понравилась бабушка? — спросил Йоаким у детей в машине по дороге на хутор.
— Она добрая, — ответила Ливия.
— Вот и хорошо.
— Мы снова туда поедем? — спросила девочка.
— Может быть, — кивнул Йоаким. — Но не скоро.
Он решил пока повременить с улучшением отношений с тещей.
19
— Моя дочь вчера звонила, — сказала старушка, сидевшая рядом с Тильдой на диване.
— Вот как? И что она сказала? — спросила ее товарка.
— Ей надо было излить душу.
— Излить душу?
— Ara, хоть раз в жизни, как она сказала. Еще она сказала, что я никогда ее не поддерживала. «Ты всегда думала только о себе и об отце» — так она говорила. Всегда. А я, говорит, всегда была на втором месте.
— То же самое твердит и мой сын, — пожаловалась другая старушка. — Точнее, не совсем то же самое. Звонит раз в год на Рождество и обвиняет меня в том, что я его избаловала. Говорит, я своей чрезмерной любовью испортила ему жизнь. Так что не бери в голову, Эльза!
Тильда посмотрела на часы. Ей неловко было подслушивать чужие разговоры. Прогноз погоды уже должен был закончиться, поэтому Тильда поднялась и постучала в дверь комнаты Герлофа.
— Войдите, — тут же сказал старик.
Герлоф сидел у радиоприемника, полностью одетый.
— Поехали? — Тильда протянула ему руку.
— А куда? — спросил он, словно действительно не помнил.
— В Олудден, — ответила Тильда.
— Ах да… но что мы там будем делать?
— Говорить. Владелец интересуется историей хутора. Я сказала, что ты можешь ему кое-что рассказать.
— Историей? — Герлоф поднялся. — Так меня теперь официально признали помешавшимся старичком, который, раскачиваясь в кресле-качалке, курит трубку и рассказывает истории о местных привидениях?
— Да что ты, Герлоф. Мы просто хотим помочь ему справиться с горем.
— С горем? В горе нет ничего веселого, сказал старичок, перепутав могилы.
Взяв трость, Герлоф направился к выходу со словами: