Ночной скиталец
Шрифт:
С отвращением к собственной слабости Ланс глотнул виски и почувствовал себя немного лучше, когда огненная жидкость растеклась по венам. Так что, когда он наливал второй стакан, край графина уже не выбивал дробь о стакан.
Сжав бокал, Ланс с усталым вздохом опустился в кресло за столом. Когда он сделал это, его пальцы наткнулись на что-то твердое, лежащее на поверхности стола… меч Сент-Леджеров, отполированный до блеска, во всем своем великолепии.
Ланс посмотрел на оружие в замешательстве. Последний раз, когда он видел клинок, тот был покрыт грязью
Он бросил смущенный взгляд вокруг, вспышка молнии, мелькнувшая за окном, заставила его подумать о другой возможности. Ланс пристально огляделся, почти ожидая, что из тени появится Просперо, насмехаясь над ним.
Но, к своему облегчению, он никого не обнаружил. Что бы ни бушевало снаружи, было ясно, что это дело рук природы, а не шутки давно умершего колдуна.
Поставив стакан, Ланс коснулся меча, нуждаясь в подтверждении того, что древнее оружие действительно вернулось в Замок Леджер.
Едва ли благодаря ему, подумал он с презрением к самому себе. Даже в полубессознательном состоянии после выстрела Розалин позаботилась о том, чтобы клинок Ланса покинул берег озера. Он не думал ни о чем, кроме как привезти Розалин в Замок Леджер, но та отказывалась ехать без меча, даже когда он проклинал и ругал ее, требуя, чтобы она перестала бороться и утихомирилась. Боясь, что девушка причинит себе еще больший вред, он был вынужден остановиться и приторочить чертово оружие к седлу.
Ланс провел пальцем по кристаллу, венчавшему рукоять. Он полагал, что должен чувствовать большую радость от возвращения меча, но, казалось, все, о чем он мог думать, это как близка была Розалин к смерти, яростно защищая оружие, которое должно было быть его заботой.
Он оттолкнул меч прочь и вздрогнул, когда что-то острое вонзилось в его большой палец. Нахмурившись, Ланс наклонился и стал рассматривать рукоятку более пристально, чтобы определить причину ранения. Кристалл, прежде такой блестящий, с ровными гранями, был поцарапан, маленький кусочек отвалился. Ланс не знал, когда или как это случилось. Да это и не имело значения, подумал он сурово.
Он намеревался вручить меч своему отцу, Анатолю Сент-Леджеру, когда тот вернется. Что и прежде было достаточно трудной задачей, а теперь, когда великолепный кристалл был испорчен…
— Дьявол и преисподняя вместе взятые, — пробормотал Ланс.
Этот проклятый меч без проблем передавался из поколения в поколение в его семье, ни разу не будучи поврежденным, пока не попал в его руки.
Этого было достаточно, чтобы Ланс подумал: а не был ли он проклят? Но почему не только он один принимал на себя удар этого проклятия? Почему всегда кто-то должен страдать от последствий его глупости?
Сначала Розалин была ужасно ранена, потом Вэл должен был снова испытать боль, а теперь семейный драгоценный меч оказался испорчен. Но, как всегда, Ланс Сент-Леджер остался невредимым. Учитывая, каким ублюдком он являлся, его жизнь, казалось, была удивительно прекрасной.
Проглотив
Повернувшись, чтобы посмотреть, кто пришел, Ланс позабыл о мече, увидев Вэла, медленно заходящего в комнату. Он видел достаточно револьверных ран, чтобы знать, что его Владычица Озера не находится в безопасности. Он вскочил на ноги, страшась того, что брат мог сказать ему.
Несмотря на измождение и истощение, читавшиеся на его лице, Вэл все же обнадеживающе улыбнулся.
— Все хорошо, Ланс. Я закончил перевязывать плечо Розалин и дал ей лекарство.
— И сейчас… — Ланс с трудом нашел в себе мужество спросить. — Как она?
— Намного лучше. Теперь она может поспать. Я обработал рану мазью из базилика, чтобы исключить риск инфекции, думаю, мы поднимем ее на ноги к концу недели.
— Слава богу! — пошептал Ланс, чувствуя, как напряжение покидает его. Но он внимательно разглядывал Вэла с той самой минуты, как тот, хромая, зашел в комнату. «Это лишь игра воображения, — тревожно подумал Ланс, — или теперь правое плечо Вэла выглядит более напряженным?»
— А ты? — требовательно спросил старший Сент-Леджер брата. — Как ты себя чувствуешь?
— О, я… я… вполне… в порядке.
Должно быть, сомнения Ланса были очевидны, потому что Вэл выставил плечо вперед.
— Вот. Посмотри сам. Никаких ран. Никакой крови. Если ты не веришь мне, давай, ударь меня.
— Так, чтобы ты смог притвориться, что оно не болит? Нет, спасибо.
Вэл залился краской, редкая нотка недовольства появилась в его голосе.
— Возможно, плечо немного чувствительнее, но это все. Я сказал тебе, что никакого большого вреда не будет.
«Нет, большого не будет», — мрачно подумал Ланс. Только морщины, которые обрамляли рот Вэла, углубились, линии, которые окружили его темно-карие глаза, стали заметнее. Это старило его. Это безрассудное использование силы, проклятой способности Вэла забирать боль другого человека. Но он никогда не остановится, чтобы осознать цену этого. Не Святой Валентин.
Ланс почувствовал, как его грудь сжалась от любви, злости и разочарования, которые брат всегда вызывал в нем. Он вдруг понял, что никогда не говорил Вэлу спасибо за все, что тот сделал. Ни за все прошедшие годы, ни за сегодняшний день.
Он никогда не был благодарен за то, что произошло на поле боя, но то, что его брат сделал для Розалин — другое дело. Ланс испытывал сильную потребность пожать Вэлу руку, попытаться выразить хоть какую-нибудь признательность. Но это было бы равносильно признанию, что он в состоянии глубоко переживать за своего брата, а также и за Розалин.
А Господь был против того, чтобы такой бесчувственный негодяй, как Ланс Сент-Леджер, делал подобные вещи. Вместо этого Ланс опустился за стол, налил еще виски, впихнул стакан в руку Вэла и был немного удивлен, когда брат взял стакан, не протестуя, ведь тот редко употреблял что-либо крепче кларета.