Ночной всадник
Шрифт:
— В таком случае, парень, — заорал Бак, — что же тебя здесь задержало? Прыгай в седло, и мы через десять минут двинемся на север.
— С удовольствием! — страстно выдохнул Дэн. — Мы помчимся словно ветер!
— Тогда поехали.
— Подожди, — ледяным тоном остановил его Барри, — я кое-что забыл.
Бак посмотрел на своего спутника и заметил в нем странную перемену. На лице Барри застыло холодное выражение, в глазах вспыхнул бесчувственный блеск.
— Я здесь должен кое-чего дождаться.
— Чего?
— В городе есть человек,
— Мак Стрэнн! Я слышал о нем. Дэн, ты намерен позволить Джо умереть, потому что тебе не терпится подраться с головорезом?
— Я не хочу драться, — возразил Барри. — Меньше всего на свете люблю драки!
Бак тихо и длинно выругался.
— Дэн, и ты можешь так спокойно сидеть и врать мне прямо в глаза? Я же видел тебя в действии! Помню, как ты преследовал Джима Сайлента! А ты забыл, как мы все собирались и упрашивали тебя держаться подальше от него. Но ты послал все к черту, лишь бы заполучить в свои руки Джима. Боже милосердный, парень, разве я не видел твое лицо, когда ты сжал пальцы на горле бедняги?
Выражение крайнего отвращения промелькнуло на лице Барри.
— Прекрати! — мягко приказал он и поднял изящную руку. — Не надо больше об этом. Мне от этого плохо. О, Бак, мои пальцы до сих пор покалывает… с тех самых пор, как я сжимал его горло. И я чувствую себя грязным — и эту грязь невозможно смыть водой и мылом. Лучше мне умереть самому, чем снова с кем-то драться.
Пока Дэн произносил свой монолог, выражение величайшего изумления появилось на лице Бака, словно он услышал, как здоровый человек отказывается от хлеба и мяса. Губы его шевельнулись, но ему удалось сдержаться и не улыбнуться.
— Тогда все совсем просто, — серьезно произнес Бак. — Ты ненавидишь драки. Этот джентльмен Мак Стрэнн их обожает, живет ими. Он только изо дня в день и ждет, с кем бы сцепиться. Что делать? А вот что! Ты садишься на коня и уезжаешь вместе со мной, Джерри отдает концы, Мак бросается искать тебя, но поскольку ему говорят, что ты уже отсюда отбыл, уезжает и забывает о тебе. Проще некуда, верно?
Прежнее беспокойство вернулось в устремленные вдаль глаза Дэна.
— Трудно сказать. Может, ты и прав…
И Барри снова замолчал.
— Какие у тебя есть возражения? — отчаянно настаивал Бак.
— По-моему, никаких, — смущенно покачал головой Барри, — но все же думаю, что Мак будет ужасно разочарован, когда его брат умрет, а меня не окажется поблизости.
Бак, моргая, уставился на Дэна и грубо расхохотался. Сатана рысью пересек корраль и, подняв голову над оградой, мягко заржал. Барри повернулся и улыбнулся коню. Затем он объяснил:
— Мне кажется, если Джерри умрет, я останусь кому-то что-то должен. Кому? Маку, полагаю. Я вынужден остаться и предоставить ему шанс.
— Надеюсь, — взорвался Дэниелс, — что Мак изобьет тебя до полусмерти! Вот так!
Глаза Барри расширились.
— Почему ты на это надеешься? — вежливо осведомился он.
Дэниелс снова потерял дар речи.
— Как это возможно? — проворчал он себе под нос. — Неужели ты не человек? Но ты больше думаешь о своем коне и своем чертовом псе-волке, чем о друге. Дэн, спрашиваю тебя прямо: ты считаешь, что прав?
Хрупкие руки потянулись к Баку.
— Разве ты не видишь, Бак? Я не хочу быть таким, но ничего не могу поделать!
— Тогда помоги, Господь, бедному Джо. Он нашел тебя в пустыне, вырастил, ухаживал за тобою, словно за собственным ребенком, любил тебе больше Кети. А сейчас по твоей милости несчастный старик лежит с огнем в глазах и ждет, ждет, ждет твоего возвращения. Дэн, если бы ты его увидел, то упал бы на колени, умоляя о прощении!
— Да, наверное, я так бы и сделал, — задумчиво проговорил Барри.
— Дэн, ты поедешь со мной!
— Не уверен, что мне сейчас нужно ехать, Бак.
— И это все, что ты мне можешь сказать?
— Полагаю, что да, Бак.
— Если бы я умолял тебя приехать, ради всего святого, ради того, что мы пережили вместе, ты и я, это не изменило бы твоего решения?
Большие мягкие глаза рассматривали что-то далеко позади Бака, какую-то точку в бледной неясной полуголубизне весеннего неба.
— Я устал от разговоров, — наконец произнес Дэн.
Бак встал и медленно удалился, опустив голову. Позади него жеребец внезапно и громко заржал с таким триумфом, что Дэниелс обернулся и погрозил Сатане кулаком.
Глава 14
МУЗЫКА ДЛЯ ДЬЯВОЛА
Мысль подобна шпоре. Она поднимает голову человека, как шпора заставляет лошадь вскидывать свою. И она убыстряет шаг, едва различимо добавив силы. Такая мысль пришла в голову Бака, когда он снова поднимался на веранду отеля. Вероятно, он испытал не слишком приятное ощущение, так как побледнел и сжал кулаки. Затем нащупал свой револьвер в кобуре. Но мысль о схватке как о некотором незначительном шансе изменить намерения Дэна не давала ему покоя.
Но подобная идея требовала серьезного обдумывания. Дэниелс присел на стул в конце веранды и, опустив подбородок на грудь, курил сигарету за сигаретой, бездумно швыряя окурки через перила. Несколько раз он хватался за лицо, словно испытывал внезапную боль. Румянец не вернулся к нему, бледность по-прежнему сохранялась, но глаза засверкали лихорадочным блеском, а зубы сжались крепче. Было неприятно смотреть на его лицо в этот момент. Постепенно Бак проникался все большей решимостью.
Прошло немало времени, прежде чем он пошевелился, но затем до него донесся отдаленный тонкий и ясный свист. Он никак не мог разобрать мелодию. Скорее, звучало странное попурри из множества песен с дикими вольными переходами и трелями. Как будто какая-то певчая птица упивалась собственным пением, насвистывая обрывки всех знакомых мелодий и создавая в результате величественные рапсодии, исполняемые во всю глотку. Заслышав свист, Бак резко поднял голову и наконец, все еще прислушиваясь, встал и вернулся в салун.