Ночные откровения

Томас Шерри

Платок натянулся еще сильнее – внутри перчатки ее палец, должно быть, уже посинел.

– Что же нам делать?

Маркиз едва не улыбнулся: неужели премудрая леди Вир спрашивает совета у своего слабоумного муженька? Взяв ее за руку, он размотал платок.

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаем. Вы считаете, мне легко причинить вред?

– Дай Бог, чтобы нет, – платок снова скрутился. – Дядя не только жесток, но и хитер. Он может навредить вам, не оставив никаких следов. Я так и не выяснила, чем он запугал тетю, что она так его боится.

Внезапно

смутные мысли в подсознании Вира выстроились в четкую теорию. Эдмунд Дуглас и его утонченная жестокость. Смерть Стивена Делейни, отстоящая от этого расследования, но разительно напоминающая случай с миссис Уоттс. Упадок алмазного рудника и нужда подозреваемого в средствах, подтверждаемая как неуемным желанием проявить себя в других сферах капиталовложений, так и разоблачающими записями.

– Знаете, что мы сделаем? – маркиз довольно потер руки.

– Что? – с удивлением и одновременно надеждой в голосе спросила Элиссанда.

Ему страшно не хотелось разочаровывать жену, но…

– Поедим, вот что! Не знаю, как вы, а я на полный желудок становлюсь умнее и храбрее. Оставайтесь здесь, а я схожу в булочную. Вам что-то принести?

Хрупкие плечи поникли.

– Нет, спасибо, я не голодна. Но если уж вы идете, будьте осторожны.

Маркиз вернулся на телеграф и отправил четвертую телеграмму, на этот раз лорду Ярдли, которого Холбрук шутливо величал их предводителем. Случай с Делейни расследовался еще до присоединения к ним Холбрука, а того всегда больше интересовало нынешнее, чем прошлое.

Вир задал лорду Ярдли один-единственный вопрос: не были ли научные исследования умершего ученого как-либо связаны с синтезом искусственных алмазов?

* * * * *

Лорд Вир спал.

Похоже, у него была особая склонность засыпать в поездах, ведь всю дорогу в Шропшир он тоже продремал. Но Элиссанда не могла понять, как человек, которому угрожают серьезными увечьями, может столь беспечно к этому относиться: муж повел себя так, словно речь шла о потере, к примеру, галстука, а не жизненно важных органов.

По крайней мере, он не сболтнул при дяде, что миссис Дуглас находится в «Савое», а не в «Браунсе». Возможно, маркиз просто запамятовал, в какой гостинице они остановились, как, похоже, забыл о своем прежнем недовольстве женитьбой на Элиссанде.

Она потерла висок. Ее как всегда хитроумный дядя выбрал идеальную мишень для своих угроз. Племянница и жена понимали представляемую Дугласом опасность и были готовы предпринять все возможные меры для своего спасения.

Но как уберечь маркиза, не сознающего, какому риску он подвергается? И все же Элиссанда обязана его защитить – хотя бы потому, что именно из-за нее он теперь подставлен под удар.

Лорд Вир вернулся из булочной перед самой посадкой и предложил супруге содержимое принесенной коробки. В ответ она, замотав головой, решительно отказалась. Но теперь, подвинувшись ближе к мужу, все же открыла упаковку. Маркиз оставил ей две булочки с изюмом и венское пирожное.

Как-то помимо своей воли Элиссанда съела обе булочки и полпирожного. Странно, но муж оказался прав: наполнив желудок, она и впрямь немного успокоилась. И, возможно, у маркиза имеются основания не бояться ее дяди: за всю свою жизнь она не видела, чтобы кто-то так поставил Эдмунда Дугласа на место, как лорд Вир.

Он такой сильный! Хорошо бы сейчас быть, как он: уверенной и спокойной.

Вздохнув, Элиссанда положила ладонь на локоть мужа.

* * * * *

Вир не ожидал ее прикосновения. И уж тем более не ожидал, что ощущение окажется таким родным и знакомым.

Некоторое время спустя Элиссанда сняла шляпку и пристроила голову ему на плечо. Маркиз открыл глаза, чтобы напомнить себе, что это всего лишь леди Вир, ставшая его женой путем обмана и принуждения. Но, даже когда он посмотрел на ее блестящие волосы и прислушался к тихому, ровному дыханию, ничто не смогло умалить сладости нечаянного полуобъятия.

Его мнение о лицемерке окончательно и обжалованию не подлежит. Кое-какие смягчающие обстоятельства не стоят внимания. Сближение между ними нежелательно и невозможно.

К удивлению Вира, следующим, что он почувствовал, было торможение поезда в Лондоне и тихие оклики Элиссанды, пытавшейся пробудить мужа от глубокого сна.

Сойдя с поезда, супруги сели в присланную за ними коляску и направились в городской дом маркиза, оставленный ему покойным дедом со стороны матери, при жизни слывшим одним из богатейших людей Британии.

Мистер Вудбридж приобрел этот дом с намерением снести его, выстроив на участке особняк повыше и побольше, но умер раньше, чем нанятый архитектор успел претворить претенциозные планы в жизнь. Вир, не видевший никакой необходимости в чем-то повыше и побольше, не стал менять конструкцию здания, ограничившись тем, что усовершенствовал водопровод и провел электричество и телефон.

Городской дом находился как раз на полпути между Гросвенор-сквер и Беркли-сквер. Это было величественное строение в классическом стиле, с устремленными ввысь ионическими колоннами и фронтоном с изображением Посейдона в запряженной морскими конями колеснице.

Приподняв вуаль, леди Вир окинула взглядом солидный особняк. Маркиз обрадовался, что с лица жены уже сошли припухлости от ударов.

– Это не «Савой», – сказала она.

– Ну да, это мой дом.

– Но ведь тетя еще в гостинице. Нужно забрать ее, если мы собираемся остановиться тут.

– Она уже здесь. Разве вы запамятовали, еще утром я сказал, что миссис Дилвин отвезет больную домой, как только тетя отдохнет?

– Вы ничего подобного не говорили.

Конечно, не говорил. Вир даже не собирался предоставлять миссис Дилвин в распоряжение ее тети. На самом деле, он намеревался держать жену вместе с ее немощной родственницей подальше от своего жилища и от остальных сфер своей жизни. Но теперь не оставалось другого выхода, кроме как привезти обеих женщин сюда.