Ночные тени (сборник)

Александр хлопнул дверцей такси. Получилось сильнее, чем следовало бы. А всё потому, что до последней минуты, уже отсчитывая деньги шофёру, он всё думал о том, как ловко обвели его вокруг пальца, одурачили. Словно мальчишку! А он так верил этим людям – внешне таким интеллигентным, чутким, желающим, в отличии от расплодившихся нуворишей, вести бизнес честно, чисто… Дурак!

Вот это раздражающее «дурак!» и вылилось в резкий толчок двери. Ему захотелось извиниться перед шофёром – он-то при чём? – но машина почти сразу взяла с места, скрылась за углом. Ну и ладно. Пожилой таксист за годы небось насмотрелся на людей с самым разным настроением,

Дождь кончился, но в воздухе почти неподвижно стояла мелкая морось. Непокрытые волосы сразу стали влажными. Рядом ярко горел фонарь, и, обходя лужи, Александр пошёл к подъезду. На ходу поднял голову, посмотрел на окна своей квартиры. В зале темно, а сквозь задёрнутые шторы спальни тускло мерцает свет ночника. Конечно, Лидия не спит, читает, лёжа в постели. Кремовая, тонкого ситца ночная рубашка с вырезом на груди, красивые длинные ноги вытянуты поверх одеяла, может быть одно колено чуть согнуто, приподнято, русые длинные волосы расчёсаны, мягко обвивают плечи… Представив жену, он впервые за долгую дорогу улыбнулся. Много кругом нынче обмана, но уж Лидия – надёжный человек в его жизни. Может быть – единственный надёжный. Двенадцать лет они вместе, любят друг друга, как в первый год. Сейчас уже поздно, первый час ночи, а она не спит – плохо засыпает без него. Вот будет для неё радость – его неожиданное появление, на два дня раньше срока командировки!

Он легко поднялся по лестнице на свой третий этаж. Александр и днём-то лифтом не пользовался, а уж ночью будить весь подъезд воющей и громыхающей колымагой вовсе ни к чему. Ключ бесшумно повернулся в замке, дверь открылась и захлопнулась без скрипа. Сбросив влажный плащ и туфли, он в носках прошёл по ковровой дорожке мимо первой двери – его кабинета, ко второй – комнате жены, которая была и их общей спальней. Оттуда доносились прерывистые голоса – тише, громче… «Приёмник слушает, «Маяк», – подумал Александр, замедляя шаг. Всё ещё улыбаясь, приоткрыл дверь – слегка, на широкую щель. И даже не узнал сначала свою жену. Много раз видел он её обнажённую, в минуты их близости. Но не так же – совершенно со стороны!

Лидия сидела верхом на мужчине, а вернее – стояла на коленях. Её бёдра, бесстыдно распахнутые, обхватывали его торс, гибкое тело то наклонялось вперёд, прижимаясь к мужской груди, то, сладострастно изгибаясь, откидывалось назад. Волнами плескались густые волосы, то закрывая лицо и плечи женщины, то давая ему, Александру, увидеть странно знакомую, каждый миг меняющуюся её гримаску: томной, страстной, сладостной боли…

Он стоял неподвижно, в шоке, глаз не мог отвести. Блеснула сумасшедшая мысль: это сон, он видит Лидию и самого себя издалека. Да, верно, мужчина там, на кровати, напоминал его: высокий, худощавый и крепкий, волосатая грудь, тёмные с проседью волосы… Только это была реальность, и там, с его женою, был не он.

Когда Лидия наклонялась вперёд, мужчина хватал губами её сосок, и тогда она вскрикивала, начинала хрипло и лихорадочно бормотать: «Сильнее, сильнее…» Вот мужчина обхватил руками её ягодицы, стал помогать – поднимать и опускать её на себя. Рывки становились всё резче, быстрее… У обоих были открыты глаза, но видели они только друг друга…

Александр отступил и так же бесшумно, по ковру, вернулся назад, к своей комнате. Щёлкнул настольной лампой, открыл шкаф и с верхней полки снял длинный кожаный чехол. Там лежал его новенький охотничий карабин, и он вынул его. Оружие было прекрасно! Короткий отполированный приклад так и просился в ладони, ствол тоже укорочен – дилетантам не раз казалось, что это автомат. Курок спускался бесшумно, а выстрел не бил по ушам, напоминал скорее громкий хлопок. Бельгийский многозарядный… Два года назад человек, которого он по инерции всё ещё называл «шефом», подарил этот карабин ему. Улыбался так искренне, просто и дружелюбно, что невозможно было отказать, не взять. «Я узнал, что вы, Алекс, заядлый охотник. А у нас тут с одной немецкой фирмой деловые связи. Я им намекнул, и вот… Возьмите, это лучшая, новейшая модель. Сам-то я и курка спустить не умею…» Ещё бы! – шеф и вся его рать тогда обхаживали его, привечали и приручали. А ему очень хотелось верить, что между интеллигентными, творческими людьми так и должно быть: дружба и вера на слово…

Его трясло мелкой неуёмной дрожью. Но приклад карабина словно прикипел к рукам – привычно, ловко. «Дар предателя покарает предательницу!» – эта мысль, словно прочтённое изречение, показалась ему такой точной и неотвратимой, что, идя обратно к спальне, он повторял её вновь и вновь: «Дар предателя покарает предательницу!»

Лишь на секунду Александр задержался у приоткрытой двери. Лидия лежала на спине, нога и бедро её любовника обхватывали её живот, он ещё глубоко дышал, но уже лениво и блаженно касался губами её левого соска. Александр глубоко вздохнул, твёрдо, но не резко распахнул дверь и вошёл, вскинув карабин, стараясь скрыть не проходящую дрожь.

– Вставай! – сказал он мужчине. – Быстро! И одевайся.

Но глядел только на Лидию. Она в первую секунду вскрикнула, рванулась встать, но так и замерла, полусидя, с ладонью на губах. В её глазах, вместе с ужасом, стыдом, болью, было ещё что-то – что, он не мог понять. «Убью мерзавку у него на глазах!» – думал Александр. На этом обрывал свою мысль, хотя там, в подсознании, понимал – потом нужно будет убить себя.

Теперь он перевёл взгляд на мужчину. Тот уже лихорадочно одевался, трясущимися пальцами застёгивал молнию на ширинке, запихивал за пояс рубаху, забыв её застегнуть. Сейчас, уже более отчётливо, Александр вновь поразился – этот чужой человек, любовник Лидии, очень напоминал его самого. Нет, за близнецов их, конечно, не примешь, но совершенно тот же тип мужчины: возраст, рост, сложение, густые волосы с лёгкой проседью…

«Господи, зачем ей был нужен точно такой же, если есть я сам!» От этой мысли у него дёрнулись губы, лицо исказила горькая гримаса. И, словно уловив какое-то послабление, мужчина, молчавший до сих пор, лихорадочно заговорил:

– Не надо, прошу вас, не надо! Я сейчас уйду! Никогда больше! Прошу прощения, никогда! Мы же цивилизованные люди! Не надо! Всё ведь бывает! Дело житейское…

Александр, который уже слегка ослабил хватку, чуть опустив ствол, внезапно побелел. «Дело житейское, – сказал ему совсем недавно шеф, улыбаясь иудовой улыбкой и слегка похлопывая по плечу. – Выживает сильнейший, закон джунглей. Дело житейское…» В висках у Александра запульсировала кровь, залила ему горячим пламенем глаза, и руки сами сделали привычное дело – вскинули карабин и нажали на курок. Патрон был в стволе, он целый год был там – так, на всякий случай: от грабителей, взломщиков, просто для спокойствия. Этот патрон снёс половину черепа незнакомому мужчине, изуродовав лицо.

Александр вынес бесчувственную Лидию к себе в кабинет, положил на диван, сел рядом. Он кое-как прикрыл её наготу попавшейся под руку своей рубахой, и теперь глядел в её неподвижное, бледное, прекрасное лицо. Несколько минут назад он хотел убить её и себя. В самом ли деле хотел, или только думал? Но сейчас, сделав то, что сделал, он понимал, что наказал жену, может быть, сильнее, чем смертью. А ещё больше наказал себя.

Но разве он виноват? Они, предатели, сделали его убийцей: те, кто называл себя его друзьями, та, которая говорила ему о любви… Он старался не думать о незнакомом человеке – о мертвеце, лежащем в соседней комнате. Тот, как раз, был виноват меньше всего. Знал, конечно, о его, мужа, существовании, но не был знаком и в глаза не видал. И вот теперь лежит, там… залитый кровью, без лица… родная мать не узнает…

Александр встал, подошёл к окну. Ночь, вновь моросит дождь, внизу горят редкие фонари, на улице пусто, тихо. Неужели никто не слыхал выстрела? Да, он негромок, но ведь и вокруг тишина! Надо пойти и осторожно выглянуть в подъезд… Но и там царило спокойствие: ни любопытных лиц соседей, ни щёлканья открываемых замков. Что ж, хорошо.

Когда Александр вернулся в кабинет, Лидия полусидела, глядя перед собой странным взглядом. Увидев его, вздрогнула, глаза наполнились тоской и ужасом. Ему показалось, что женщина сейчас закричит. Но нет, она молчала. Минуту, две или три они смотрели друг на друга. Потом он пошел к ней, с болью видя, как сжимаются плечи жены, искажается страхом лицо, пальцы тянут к подбородку рубаху. С удивлением он понял, что нет уже у него ни гнева на Лидию, ни злости. Только обида. Перехватывающая дыхание обида на самого близкого и родного человека.