Ночные тени
Шрифт:
Она проигнорировала сообщение о своём здравомыслии и моих гастрономических предпочтениях. И вообще нисколько не испугалась моего рычания.
— Макс, что происходит? Расскажи, где Пётр? Где все?
Мне не понравилось то, что она спрашивала о брате. Я хотел стереть её воспоминания о нём. Здесь только я и она, а братец третий лишний.
Глаза её лихорадочно блестели, щёки в брызгах чужой крови. Я понимал, что её нужно успокоить. Сердце как заполошное билось в её груди, во взгляде растерянность. Сама не замечая, покусывала ровными белыми зубами свои алые губы. Я еле сдерживал
Лилия заёрзала подо мной и я, не сдерживая больше себя, поцеловал свою принцессу. Глубоко, жадно. Этим поцелуем хотел заклеймить её. Она моя и только моя, а с братцем разберусь позже. Эта была последняя здравая мысль в моей голове.
Я целовал её губы, лицо, щёки. Разорвал платье на груди и припал к соскам, как путник в пустыне к воде. Я терзал затвердевшие ягодки губами, зубами, языком. Кусал, теребил, всасывал. Лилия запустила пальцы в мои волосы и тянула их и сильно сжимала, как будто хотела снять скальп. Не то хотела меня оттолкнуть, не то притянуть ещё ближе к себе.
Мне нравилась эта незначительная боль в сравнении с той, что отзывалась в восставшей плоти. Я спускался по восхитительному сладкому телу, целуя и поглаживая. Остатки платья полетели прочь. Мне она нужна была полностью. Хотел разорвать и чёрные панталончики, но она меня остановила.
— Не нужно, я сама. Мне и так ходить не в чем, — пожаловалась принцесса. Была бы моя воля, она вообще ходила бы только обнажённой.
Я чуть отстранился, давая ей свободно двигаться. С себя снял одежду за секунду. Только девушка откинулась на подушки, сняв ненужную тряпку, развёл ей ноги и ворвался во влажное тугое лоно. Но, увы, не девственное. Жгучая ревность чуть не взметнулась пламенем. Еле удержал себя в узде. Я хотел быть у этой женщины первым. Однако сделаю всё, чтобы стал последним.
Вышел из узкого лона и вошёл до упора с рыком. Лилия со стоном выгнулась. Я крепко держал её за голени, максимально открывая для себя и с удовольствием наблюдая, как мой толстый крепкий член исчезает в жаркой бархатной глубине и вновь выскальзывает, покрытый любовными соками девушки. Она так восхитительно подавалась навстречу моим выпадам. Я сходил с ума от её податливости.
— Ты моя и только моя. С этой минуты и до конца моей жизни никому тебя не отдам. Ты моя половинка, ты мой свет в этой жизни. Любимая, единственная моя женщина, желанная.
«Что она делает со мной?» — промелькнула мысль и погасла. На смену пришла лишь страсть.
Лилия под моими руками плавилась, словно воск, извивалась, кричала. Такая гибкая, влажная, сладкая.
Всю ночь не давал ей отдыха. Я не мог ею насытиться. Раскованная, сексуальная, отзывчивая девочка не давала и мне расслабиться.
Она заснула утомлённая, обессилевшая. А я не мог себе позволить такой роскоши. Мне казалось, что, если я закрою глаза, Лилия исчезнет так же, как и появилась в моей жизни.
То, что эта моя размеренная, спокойная жизнь провинциала закончилась в тот день, когда эта странная девочка появилась, я предполагал. С таким характером
Глава 32. Воспоминания
Янина
После того, как очнулась во второй раз, в голове более-менее прояснилось. Вспомнила гиблый лес, мёртвое озеро с ядовитым туманом, битву с озёрными тварями. Невольно поёжилась. Так много крови было пролито. Кто-то отдал жизнь в этом сражении.
Я знала, что являюсь охотницей на нечисть. Моим учителем, мастером для меня был Макс. Вспышки картинок секса с вампиром у водопада отдавались болью в мозгу. Отголоски моих нежных чувств к Петру сжимали сердце в тиски. Дружбу с Никитой, свою подругу Настасью вспомнила. Но забыла, как меня зовут.
И ещё сбивала с толку обстановка в комнате. Принарядившийся в странный костюм Макс тоже не помогал. Заигрался в непонятную для меня игру. Непонятная речь. Непонятные действия. Никакого смысла в этом я не видела. Он был всё тот же несносный козёл (хоть что-то постоянное, за что можно держаться, как за якорь) и в то же время что-то в нём неуловимо изменилось.
Странно всё это. Играть по правилам парня, у которого едет крыша (вампиры с ума сходят, интересно?), не хотелось. Иногда срывалась, когда меня уж слишком доставал. А в основном приглядывалась, прислушивалась. И всё тревожнее становилось. Я как будто попала в другой мир.
Мне нужно узнать, что случилось с Петром. Ушли ли тени? Закрылся ли проход? Столько вопросов, требующих ответов. Макс вёл себя, как придурок. Но создавалось впечатление, что он не знает, о чём идет речь. И кто я вообще такая. Уму непостижимо.
От словесной баталии нас спасла вошедшая в комнату служанка. Кто-то прибыл в поместье. По вмиг напрягшемуся Максу поняла, что он встревожен. Встала с постели лишь тогда, когда за хозяином дома закрылась дверь. Мне нужно было привести себя в порядок.
В комнате не было зеркал, но это было неудивительно. Обычно зеркала были в ванных комнатах и гардеробных. Окинула еще раз взглядом спальню. Пришла к выводу, что обстановка соответствовала примерно восемнадцатому веку. В комнате не было телевизора, электрических ламп, только расставленные свечи по поверхностям. Не комната, а музей с очень дорогими раритетными вещами.
Служанка суетилась, раскладывая на кровати платья. Девушку звали Маргаритой. Она была немногословна. Так что выяснить хоть крохи информации у неё не было возможности. Очевидно, Макс приказал ей со мной не разговаривать. Маргарита показывала мне платья, а я лишь удивлялась. Неужели он хотел, чтобы я ходила в таком безобразии? Длинные, неудобные, хотя и красивые. Как можно ходить в таком антиквариате? И как только моль не побила такую красотищу?