Ночные услады
Шрифт:
Солнце еще не поднялось высоко, гроза пронеслась мимо, так и не пролившись дождем, но стало значительно прохладнее. От реки поднимался густой туман, придавая пейзажу мистический колорит. Филипп вскоре растворился в тумане вместе с остальными.
Сэр Алек, тот самый пожилой рыцарь, который первым позволил Эльвине выйти из шатра, появился вновь. Если его и обижало положение охранника любовницы сеньора, то он никак этого не показывал. Он был заботлив с ней, и только.
— Лучше бы вам одеться потеплее и приготовить все на случай необходимости.
Эльвина сначала
Постепенно туман начал рассеиваться, но солнце светило не слишком ярко. Всадники походили на серые тени, и только флаги то и дело вспыхивали яркими сполохами. Лошади тревожно ржали, чуя опасность. Войско готовилось вступить в бой, как только появится неприятель.
Эльвина устроилась рядом с сэром Алеком. Тильда молча подошла к ним и села рядом. Древко, на котором крепился стяг Филиппа, вздымалось выше остальных. Филипп был во главе войска, у самых стен замка, внизу. Знамена безжизненно повисли — в воздухе не было ни ветерка. Клочья тумана скрывали поле брани.
Вдруг раздался сигнал к наступлению. Эльвина вздрогнула от неожиданности. Боевые кони ринулись вниз с холма, и земля задрожала под их копытами.
Этот день остался в ее памяти как воплощение тревоги и ужаса. Пока армия Филиппа скакала к пустой поляне, из леса ринулись конные рыцари. Они мчались во весь опор, стараясь появиться у стен замка раньше, чем противник. Со стен и из бойниц посыпались стрелы, но ни одна не попала в цель — Филипп остановил армию за осушенным рвом.
В густом тумане одна серая тень была неотличима от другой, и Эльвина, вскочив, нервно ходила перед шатром, вглядываясь вдаль. Внизу, в долине, сталь клацала о сталь, перекрывая грохот копыт. Как она могла сидеть спокойно, если Филипп в смертельной опасности!
Потом все громче стали крики. Она помнила боевой клич отца, от которого стыла кровь в жилах его врагов. Но мать никогда не позволяла дочери подходить к месту боя так близко. Впервые она находилась на расстоянии, позволявшем услышать, если не увидеть то, что происходило на поле боя. Теперь Эльвина различала разные крики — и те, что воодушевляли идущих в бой, и стоны боли.
Под солнцем туман рассеялся, и картина боя стала яснее. Очевидно, «лесное» войско намеревалось достичь стен замка первым, но быстрый маневр Филиппа отсек их. Теперь враги упорно стремились к цели и сбрасывали людей Филиппа в ров. Будь погода иной, войско Филиппа, намного превосходящее численностью армию неприятеля, легко одолело бы врага, но туман играл на руку оборонявшимся, и слишком многие гибли в неразберихе.
Эльвина мечтала о том, чтобы Шовен был рядом. Нападавшие нуждались в заступничестве перед Богом. Молитва помогла бы им, да только ее молитву, молитву грешницы, вряд ли услышит Создатель. Эльвина делала, что могла: отправив Тильду за бинтами и теплой водой, она приготовилась помогать раненым. Сегодня их, наверное, будет немало.
Штандарт Филиппа вздымался все так же высоко, когда он, собрав оставшихся в живых, отступил от края рва. Между тем воздух стал прозрачнее, и лучникам Филиппа удавалось прицелиться получше. Начался настоящий штурм стен замка. Теперь оборонявшимся приходилось иметь дело не с одними всадниками. В дело вступили лучники, а стреляли они метко.
Некогда покрытое зеленой травой поле превратилось в грязное месиво. Дым, мешаясь с туманом и пылью, ел глаза, не давал дышать. Те, кто держал оборону в замке, начинали осознавать масштаб грозившей им опасности. Воздух оглашали крики умиравших.
Месяц подготовительных работ не прошел зря. Хорошо выполненный подкоп позволил первым же факелом, брошенным внутрь, произвести взрыв, от которого стены с грохотом обваливались. Люди Бохуна в последней попытке спастись рвались к воротам замка. Филипп вел свое войско к победе. Откроют ворота или нет, осажденные обречены на погибель еще до конца дня.
И вот тогда все и случилось. Древко флага Филиппа было все еще устремлено вверх, оруженосец скакал позади, и вдруг оно дрогнуло и исчезло, а Филипп, перелетев через голову падающего коня, упал прямо под ноги врага.
Эльвина закричала, но ее крик потонул в сотне других. Сэр Алек смотрел туда же, куда и она, и успел схватить ее за руку до того, как она бросилась вниз.
— Где Джон? Почему его не было рядом? Что случилось? Господи, да пустите же меня!
Эльвина пыталась вырваться, но сэр Алек не выпускал ее.
Кто-то другой, крупнее, чем Джон, заменил командира и начал отбиваться от наступавших врагов. Пехотинцы оттащили упавшего с коня Филиппа в ров, туда, где было безопаснее.
Тильда подошла к Эльвине, и сэр Алек перепоручил ей заботу о девушке.
— В лесу ждут кони, — сказал сэр Алек. — Возьмите все, что нужно, и поедем.
Эльвина не спешила выполнять приказ.
— Успокойся, — сказала Тильда, — и скажи мне, что надо взять.
— Я должна уезжать? — Ужас охватил Эльвину.
— Сэр Алек получил приказ увезти нас отсюда и просит тебя собрать вещи. Ты что-нибудь хочешь взять с собой?
— Нет! — в ярости и отчаянии закричала Эльвина, только сейчас вспомнив то, о чем Филипп говорил ей утром. Он знал, что бой будет нелегкий. Он хотел, чтобы она убралась отсюда поскорее, но Эльвина не могла решиться на такое.
Сэр Алек нахмурился.
— Сэр Филипп приказал мне отвезти вас в Сент-Обен. И чем скорее, тем лучше. Медлить нельзя. Войско уже за стенами замка.
Эльвина оглянулась. У закрытых ворот высилась груда тел, на перекидном мосту уже находился таран, и он работал вовсю. Хотя ворота еще не удалось открыть, многие пехотинцы перебрались через обрушившиеся стены. На стенах уже никого не было. Все выжившие сгрудились в замке. Дело Филиппа продолжалось без него, его план выполняли верные вассалы, такие, как сэр Алек. Но едва замок будет взят, наступит разброд, и никому не удастся остановить охмелевшую от победы армию.