Ночные всадники
Шрифт:
Однажды, возвращаясь домой, Фелиция обратила внимание на стоявшую в стороне от других жилищ хижину, дверь которой была открыта. Заглянув туда, она увидела могучего скитальца побережья, Джека. На нем была лишь цветная набедренная повязка — таким образом она успела заметить, что он действительно обладал идеально развитым телом. У нее снова появилось желание пригласить его в качестве натурщика.
Она поделилась этой мыслью с Гиацинтом (так называла она про себя мистера Борегарда), но тот обескуражил ее. Береговые бродяги, по его словам, всегда были самыми отъявленными бандитами, а на Таити они в особенности отличались крайней жестокостью.
«Неужели и этот красавец такой же негодяй?» — думала она.
Правда, бородатый, со смуглой кожей, он немного напоминал ей морского пирата, но вместе с тем она чутьем угадывала, что могла бы скорее довериться этому пирату, чем Борегарду с его изысканными манерами.
Поддавшись влечению возобновить занятия живописью, она уселась в один прекрасный вечер на берегу за мольбертом и стала рисовать этюд с острова Моореа. Она долго работала над дивным пейзажем, когда вдруг, случайно оторвавшись от работы, она увидела своего пирата. С книгой в руке, он сидел совсем близко на скамье и удивленно глядел на нее. Однако, увидев, что она взглянула на негр, он быстро опустил глаза и начал читать книгу. Украдкой следя за ним, Фелиция заметила, что он продолжал пристально рассматривать ее.
Наконец она не выдержала, встала и, подойдя к скамье, села рядом с ним.
— Не уходите, пожалуйста, — сказала она, когда он поднялся, чтобы уйти.
Молча он сел снова и углубился в чтение книги. Она закурила папиросу и, пуская дым кольцами, сбоку оглядела его. На нем не было шляпы, и солнце местами слегка обесцветило его черные курчавые волосы. Из-за большой бороды трудно было судить о его лице, но оно безусловно говорило о силе и решительности. Его фигура была атлетической, и он мог служить замечательной моделью римского гладиатора. Фелиция первая нарушила молчание.
— Если вам нужны книги, — заговорила она, — я могу дать вам кое-какие романы.
Он поднял глаза и посмотрел на видневшийся вдали риф. Тут она заметила, что он читал трактат Платона «Республика».
— Благодарю, — сказал он тихо, — я не читаю романов.
«Ловко обрезал меня», — подумала она, но не сдалась и продолжала разговор.
— Простите. Вы окончили колледж?
Не отрывая глаз от рифа, он печально покачал головой.
— Нет. Я стараюсь восполнить то, что упустил в юности…
— Понимаю… Хотите папиросу?
— Нет, благодарю вас. Я курю трубку.
Прошло несколько минут в молчании.
— Не согласились бы вы позировать для меня? — наконец сказала она. — Я сочла бы это за честь.
Он, по-видимому, смутился.
— Не знаю… Я скоро ухожу отсюда.
— Тогда, может быть, когда вы снова будете здесь? Разрешите узнать ваше имя? Меня зовут Арден, Фелиция Арден.
Он колебался. На его строгом лице мелькнула загадочная улыбка.
— Джек
Затем, взглянув на безоблачное голубое небо, на котором показался бледный диск луны, он добавил:
— Джек Мун.
Через минуту он встал и ушел, а она снова принялась за живопись.
— Так вот он какой — мой пират, — задумчиво произнесла она. — Джек Мун!
Глава VI. Посетители Джека Муна
1
Это была девушка, которую он видел когда-то в маковом поле вблизи Парижа. Он убедился в этом, как только увидел ее за мольбертом.
В течение последнего года он думал о ней все меньше и считал, что ее образ совсем исчез из его памяти. Но все-таки в глубине души у него таилось предчувствие, что он снова встретится с ней.
Взволнованный, терзаемый противоречивыми чувствами, он шагал взад и вперед по своей хижине. Он безумно хотел справиться у нее относительно матери. Он знал, что через год после его исчезновения девушка взяла на себя заботы о ней, обеспечила ее всем необходимым и позаботилась о приличных похоронах. Что она думала о нем? Что он подлый дезертир? Или что он умер? А может быть, она давно забыла об этом эпизоде?
Во всяком случае, ему нечего было опасаться, что она его узнает. Даже Чик не узнал бы его теперь. И Чик умер — погиб от разрыва сердца. Все, все умерли — все прошлое погребено. По-видимому, и Джерри Дилэйна считали умершим. Пусть будет так!
Джек Мун, скиталец, продолжал нервно расхаживать, преследуемый неотвязными тяжелыми воспоминаниями… Он воображал, что порвал с прошлым, стал другим в далекой, чужой стране. Почему бы нет? Разве человек не может преобразиться душой и телом? Разве мы все не являемся актерами в жизни? Почему мы не можем взять на себя новую роль, забыть старую, перевоплотиться? Увы! Несмотря на наше искусство перевоплощаться, душа наша остается все той же и на все налагает свой характерный, отличающий каждого отпечаток.
А все-таки… тот, кого звали Джеком Муном, не был Джерри Дилэйном. Разве каждая клеточка не изменилась в нем за минувшие пять лет? В нем были другие чувства, его мысли приняли другое направление. Он был в состоянии беспристрастно оглянуться на свое прошлое. Он ничуть не сомневался, что если бы поставить рядом Джерри Дилэйна и Джека Муна, то никто не заметил бы между ними ничего общего. А может быть, от нее ему не удастся скрыться? И он решил, что она не должна узнать его. Он сейчас же уедет отсюда, он никогда больше не встретится с ней.
Он всегда представлял ее себе юной девушкой с макового поля. Теперь он понял, что и она изменилась. Она расцвела, созрела. И он рад, что увидел ее снова. Она стала его идеалом, стала путеводной звездой на его бурном пути. И такой она останется навсегда. Но он не должен больше встречаться с ней… Завтра же он уедет.
2
Он сидел в темноте, закрыв лицо руками. Он не заметил, что небо быстро покрылось тучами. Звезды исчезли. Яростные порывы ветра ворвались через открытое окно. Разразилась гроза. Дождь лил, как из ведра. Ветер неистовствовал, с ревом налетая на все, что попадалось на пути. Деревья шумно качались, крупные капли дождя грозно били по кровле. Вокруг стоял вой и стон.