Ноги в поле, голова на воле
Шрифт:
Мы сливались с ватагой братьев Рашет у самого начала обширной рощи, известной тем, что зимой по ней пробирались лисицы и даже волки при переходе из одного лесного клина в другой. Здесь пролегал их путь.
— А ну-ка, парни, давайте посмотрим, кто проходил ночью через эту рощу! — предлагал нам старший Рашета, Давид.
— Но как мы это узнаем? — недоверчиво спрашивал Икан.
— А мы по следам будем читать, — объяснял Давид. — Посмотрим-ка, кто это тут так сильно наследил. Ага, это два зайца пробежали, побольше и поменьше.
— А
— А вот и нет! — возражал Давид. — Это собачий след, вернее всего, тут старостина сучка прошла.
— А это что? — показывал я ему на стежку мелких следов.
— Э, тут лиса пробежала.
— Смотри-ка, смотри, а тут вот прошло по крайней мере пять лисиц! — кричал Иката, подводя нас к одному следу, ведшему от крайнего дома прямо к дороге.
— Нет, это старостины овцы ходили на водопой, — объяснял Давид.
— Этот староста весь снег своими следами испещрил! — заметил Икан.
Обнаружив в глубине рощи ясный отпечаток чьих-то следов, Икан сказал:
— Посмотрите, какой огромный пес тут прошел.
Давид осмотрел внимательно след и сказал:
— Действительно на собачий похож, но это, дорогой мой, волчий след.
Илька отскочил от следа, как будто наступил на раскаленные угли, и вскрикнул:
— Ух, если я с волком встречусь, ему своих не узнать! Держи, не отпускай, братва, вот он, бешеный!
А тут как раз на этот его вопль появляется из рощи староста. Гонит перед собой навьюченного дровами коня и грозится Ильке:
— Поори еще, поори! Прошлой ночью волк к моему дому подкрался и обглодал мой топор!
Илька так и выпялился на него, словно черта с рогами увидел.
— Топор обглодал! Не может этого быть!
— Точно тебе говорю, совершенно точно. У волка клыки, как напильник. Ему железо грызть, все равно что тебе разваренную кукурузу.
Икан настолько уверовал в старостины россказни, что возьми да и скажи учительнице в школе, отвечая ей урок про волков, будто бы волки обгладывают топоры. Конечно, его подняли на смех, а Иканыч, поняв, что его разыграли, стащил с поленницы старостин топор, взял стальной треугольный напильник и выпилил на острие топора зазубрины, точно у пилы.
На следующий день раскричался староста, что кто-то ему испортил топор, а Иканыч философски изрек:
— Ничего удивительного, это волк твой топор обглодал. Пробовал сделать из него пилу.
— Где это видано, чтобы волки топоры глодали? — разбушевался староста. — Какой это кретин тебе сказал, будто бы волки железо гложут?
— Да ты сам. Вот и Рашеты подтвердят!
— Подтверждаем! Мы свидетели! — гаркнула команда Рашет.
Учительнице нашей случилось быть при этом разговоре, и она пристыдила старосту:
— Что это ты детям разные небылицы рассказываешь? Я чуть было двойку не влепила нашему умнику Икану.
Староста кинул ненавидящий взгляд на Ильку, потом посмотрел на свой топор и проворчал:
— Готов поклясться, что волчьи зубы здесь ни при чем. Тут Иканыч свои руки приложил. Топор как раз в тот вечер куда-то исчез, а Илька мимо моего дома проходил.
В скором времени старосте представилась прекрасная возможность отомстить Икану за топор.
Славко Араб частенько промышлял тем, что ловил голубей, его отец продавал их в городе и на вырученные деньги справлял сыну одежку. Лучше всего ловить голубей было на церковной колокольне под самыми колоколами, где голуби устраивались на ночлег.
Охотиться поэтому надо было ночью, в безлунную пору.
Вот как-то раз договорились Славко с Иканом отправиться на колокольню нашей церкви голубей ловить. Чтобы проникнуть на колокольню, нужен ключ от церкви. А выманить этот ключ надо было у старостиного племянника Маркелы Штакора, продувной бестии, какой днем с огнем не сыскать. Этот пройдошистый малый из второго класса вечно слонялся под живой изгородью и разорял птичьи гнезда.
Икета и Славко обещали взять его с собой на голубиную охоту и дать полную шапку орехов, если он им принесет ключ от церкви. Штакор с готовностью на это согласился.
Но старосту на мякине не проведешь: хитрец тотчас же заметил, что племянник стянул у него ключ, и догадался, что предполагается голубиная охота, и был все время начеку. И вот когда следующей ночью Маркела выскользнул из дому, староста потихоньку двинулся за ним, бормоча себе под нос:
— Бьюсь об заклад, что глодальщик топоров, Икета Чопич, тоже замешан в этом деле.
Ничего не подозревая, трое наших славных охотников: Икан, Славко и Маркела Штакор, прокрались в церковь и стали в темноте подниматься по крутой лестнице колокольни. Невидимой тенью прошмыгнул за ними и староста.
— Сейчас я вам, мои голубки, покажу голубиную охоту! — шептал он про себя.
Ребята добрались до самого колокола и стали шарить в темноте, разыскивая голубиные насесты, как вдруг кто-то снизу, с церковных хоров, сильно рванул за веревку, раскачивая язык, и колокол громыхнул чудовищным басом: бам-м-м!
Этот единственный сорвавшийся с колокола удар прогремел таким мощным раскатом, что три наших героя, подскочив от неожиданности, попадали друг на друга, а целая стая вспугнутых голубей сорвалась со своих мест и стала метаться в темноте, задевая мальчишек крыльями.
— Бежим отсюда! — прокричал Икан.
Он первый шарахнулся к лестнице и скатился по ней на церковные хоры. За ним ссыпались Славко Араб и Штакор.
— Кто это тут поднял трезвон? — грозно рявкнул Икан в темноту.
— Господь бог! — глухо отозвалось ему из мрачного угла на хорах. — Сейчас я вас троих воришек накажу!
Илька в панике кинулся к ступенькам, спускавшимся с церковных хоров, истошно вопя:
— Спасайся от господа бога!
Но «господь бог» оказался проворнее: он перехватил ребят перед лестницей и, выскочив из темноты, закричал: