Нокаут чемпиону. Первая часть
Шрифт:
– На втохой тыкве.
– А, когда Золушка второй раз с бала вернулась, да? Ну, слушай… «Часы пробили двенадцать, карета превратилась в тыкву, а лошади – в мышей…»
***
– У Ленки прибавилось обязанностей? – Серый развалился на диване рядом.
– Я её не заставлял, сама напросилась, – отрезал Мелихов.
– Ну, ещё бы! Достаточно и того, что Викуся Насте сказки читает…
Игорь резко повернулся к нему:
– Оставь Вику в покое. Она бы читала, если бы жила здесь. Она и так Настёне во всём угодить старается.
– Это она тебе угодить старается, вот с малой и сюсюкает. А так она на фиг ей не нужна – лишь бы во флигеле побыстрей запереться.
– Ты
– Может, подерёмся? – беззлобно откликнулся тот.
– Может, тебе просто морду набить?
– Попробуй, чемпион, – хмыкнул Белозерцев.
Они не впервые обменивались пустыми угрозами – вялое переругивание давно стало привычным. Игорь привык и к высказываниям, и к манере поведения Серого, и обычно только забавлялся, но сейчас едва сдерживал злость. Впрочем, Белозерцев уже погрузился в свои мысли, не замечая агрессивного настроя Мелихова.
Оба достаточно долго молчали.
– Как погуляли? – всё тем же тусклым голосом поинтересовался Игорь.
– Нормально, – кратко ответил приятель.
Мелихов не стал расспрашивать дальше, заставляя себя успокоиться. Он и сам не понимал, что так бесит его сейчас в лучшем друге. Игорь видел, как они с Ленкой отправились в сад, это почему-то неприятно кольнуло его, но когда Серый подхватил её на руки, что-то сдавило у Мелихова внутри, а на душе стало темно.
Но почему это должно его волновать? Нет, конечно, он приказывал Белозерцеву держаться от Ленки подальше, но… если парень и впрямь неравнодушен к девочке-калеке, то стоит только порадоваться за неё. Просто в Мелихове заговорил эгоизм. Не слишком ли быстро за эти два дня он привык к тому, что Ленка живёт в этом доме исключительно для него? На самом деле ему совершенно неинтересно – что там сейчас происходит между ними. Хотя лучше, всё-таки, быть в курсе – вдруг Серый наломает дров, а пострадает работа. Девчонка вроде неплохо справляется, так зачем же всё осложнять?
Сегодня он весь день старался придерживаться с помощницей утреннего настроя: сухая сдержанность, приветливость и равнодушие. Никаких конфликтов, минимум эмоций. И, кажется, это ему удавалось. Вот так теперь и надо держаться. Но… настроение было подавленным, а беспричинная неприязнь рвалась наружу.
Серый тем временем забрал у него пульт и включил шпионский боевик. Мелихов смотрел в телевизор пустыми глазами. На экране Бред Пит получил серию таких ударов по голове, после которых в реальной жизни вообще бы не смог подняться. Причём никогда. Какие все они непотопляемые в этих блокбастерах! В конце фильма поверженный герой обязательно восстанет из пепла и раздавит врагов, как тараканов…
…Игорь помнил всё – так хорошо, словно это было вчера. Мелькнувшая молнией перчатка бразильца – и мир погрузился во тьму. Кажется, что от звенящей тишины лопаются перепонки. Безмолвие сменяется противным гулом в голове, сквозь который слышится далекий назойливый шум, смешавший в себя крики публики и голос рефери. Наконец, в глазах чуть светлеет, но всё вокруг – в лиловом тумане, разрываемом черными точками боли. Краски становятся резче, и прямо перед Игорем проявляется голая яйцевидная башка противника. Коричневым пятном она уплывает куда-то вправо и в то же время выезжает с другой стороны. Пол кренится под ногами под невероятным градусом, ноги ползут вслед за ним. Как Игорь устоял после этого удара? Как удержал руки, инстинктивно поставив защитный блок? Каким чудом продержался ещё несколько секунд в вертикальном положении, чтобы дождаться гонга и упасть, наконец, в свой угол?
Скоут сразу же предложил выбросить полотенце. Он всегда считал, что лучше проиграть техническим нокаутом, чем рухнуть под вой публики, сотрясаясь, как бесформенная тряпичная кукла, а потом наблюдать это зрелище по всем мировым каналам. Тренер знал, что это их последнее выступление с его подопечным, что у того уже взяты билеты на самолет. Одного только не мог понять Скоут: Игорь в этом бою должен был умереть стоя. Пусть лучше
В ближнем ряду, на том самом месте, где обычно сидела Ольга, сегодня расположился барон фон Штольц, азартнейший из игроков на боксёрском тотализаторе. Разумеется, он ставил против Мелихова, да и место это занял не случайно – хотел нанести удар ниже пояса, вывести чемпиона из равновесия. До этого момента Игорь почти не испытывал ненависти к более удачливому сопернику, скорее что-то вроде презрения и жалости к дураку. Впрочем, такому же, как и он сам.
Ревность к Ольге была совсем иного толка: ярость собственника, которая становилась невыносимой, как только Игорь представлял, как этот напыщенный пингвин пользуется его женщиной, бешенство – при мысли, что его, Мелихова, вышвырнули, унизили, растоптали.
По-прежнему издалека раздавался голос тренера. Никто вокруг, кажется, не сомневался, что Дракон уже не поднимется, а если и поднимется, то ненадолго. Он повернул голову и увидел взгляд Серого. В его глазах не было жалости, а только злость и обида – никогда раньше Игорь не видел друга таким разочарованным. Белозерцев молчал, не давал никакого совета. И вот этот взгляд и молчание, а ещё – присутствие барона, который собирался заработать на Мелихове круглую сумму, заставили чемпиона встать. Единственная отчаянная мысль придала ему сил, и правда, как герою боевика. «Сегодня ты ни гроша не получишь», – решил он, мысленно обращаясь к фон Штольцу. И простоял, провисел весь следующий раунд на своём противнике в вязком клинче. Немного пришел в себя. А на последних минутах даже умудрился провести несколько своих излюбленных, точных ударов, неожиданных для расслабившегося бразильца, и вырвать победу по очкам. И всё-таки результат был слишком спорным, чтобы привычно чувствовать себя победителем.
А ведь ни один судья в мире больше не будет снисходителен к Мелихову. Если слабость его станет заметной, то… Как говорится, «король умер, да здравствует король!» Как тогда будет смотреть Серый? Сочувственно или презрительно? Будет ли плакать Виктория, как жены иных боксёров, или бросится его утешать? А может, встанет и потихоньку уйдет из зала, чтобы больше не появиться?
А… Ленка? Как будет реагировать она? Странно, что она спросила сегодня про этот бой. Словно вытащила из небытия, не зная об общем молчаливом согласии никогда про него не вспоминать. Игорь вдруг ясно представил её глаза – такие, как сегодня утром, решительные и сострадающие. Как будто она передавала ему: «Не бойся, я буду с тобой, я помогу». Он даже ощутил в тот момент что-то типа надежды, будто все ещё может быть хорошо.
Игорь вспомнил, как она вернулась в гостиную – с розочкой в руках, вся в своих мыслях. «Ясное дело, если Ленка и хочет помочь, так это в её интересах, – усмехнулся он про себя, призвав на помощь здравый смысл. – Продую, и останется без работы. Хватит, наконец, искать в ком-то искренность и понимание!»
– Как ты думаешь…
Голос Серого раздался так внезапно, что Мелихов даже вздрогнул.
– Что? – переспросил он рассеянно.
– Ну… Как тебе кажется… – выдавил приятель. – Есть у неё кто?
Неуверенная, почти просительная интонация – совсем не типичная для Белозерцева. Кажется, его тоже не слишком увлек кинофильм…
– У кого? – переспросил Мелихов, хотя прекрасно всё понял.
– У Ленки.
Игорь несколько секунд осмысливал вопрос – последствия прогулки в саду, не иначе. Нет, он не собирался говорить с Белозерцевым о помощнице. И неожиданная роль Серого Мелихову совсем не понравилась.
И ещё… Что-то подобное он испытывал в юности, когда новая учительница (Нина к тому времени уже уволилась) предложила ученикам почитать у доски любимые стихи, не из школьной программы. Игорь тогда мог рассказать наизусть не одно стихотворение, но ему не хотелось выставлять себя на смех. Одно дело мысленно ощущать превосходство, другое – раскрыть свои тайны перед гогочущим классом. И тут один из пацанов, крутой парень, штангист, вдруг встал и продекламировал что-то душевное, из Есенина. А никто не заржал…