Ноль
Шрифт:
– Я ведь лекарства тебе купил, дура ты романтичная, – печально промолвил я. Одинокий фикус, разбуженный порывом ветра хлопнувшей двери, печально кивнул листьями.
Тяжко вздохнув, я снял пальто, ботинки. Прошел в комнату, здесь еще витал знакомый запах. Пустые полки и шкафы. Забрала вещи. Значит, ушла надолго. Еще раз вздохнув, попытался придать ситуации больше драмы, начать беситься, бить вещи. Но как-то не шло… Может быть, потому, что я и вправду знал, что это давно назревало. Знал и
Что-то готовить из накупленных на последние деньги продуктов теперь не было никакого желания. Пельмени – пора привыкать к бремени холостяка. Таблетки от головной боли забросил в дальний угол кухонного шкафа – они нужны были ей, в последнее время она часто на это жаловалась. Хотя, может быть, просто притворялась, чтобы проводить со мной как можно меньше времени… Теперь уже не важно.
Сажусь за стол, приступаю к дымящейся тарелке. Со стены предательски улыбаюсь я сам в ее объятиях. Под фото дата: 20.09.2009. Два года назад. Неужели я действительно был счастлив? Кажется, да. Ее улыбка выглядит искренней и такой живой, маленькая родинка на щеке, кажется, придает ей какой-то особенный, запоминающийся и царственный образ, черные волосы разбросаны по моему лицу – радуйся, дурак, а не морщись, сейчас у тебя только тарелка чертовых пельменей в пустой квартире! Стало совсем грустно. Вот бы схватить самого себя за руку, вытянуть из фотографии и прыгнуть на его место, а не сидеть здесь, и быть навсегда счастливым и беззаботным.
Ладно, к черту все. Завтра первый рабочий день, нужно выспаться. Расправляю кровать, на одно место. Ставлю будильник, голова благодарно тонет в подушке. Нулевод, ну и профессия. Писать нули. Не бред ли? Посмотрим. Готов делать любую ерунду, лишь бы за нее платили деньги. Выключаю свет, и взгляд падает на тусклое золотое кольцо на безымянном пальце. Решусь ли я когда-нибудь снять его, буду ли таким же смелым, как она? Не важно, завтра рано вставать. Просто забыть, и все. Тьма окружает, сон приходит – как там в детской считалочке… Раз овечка, два овечка…
Может, она все-таки вернется?..
***
– Нам сюда.
Вслед за Надеждой, виляя между спешащими по своим делам десятками сотрудников в сине-белой форме, я вхожу в просторный офис. Внутри – около дюжины письменных столов, но сейчас был занят только один – из-за него выглядывает чья-то взъерошенная голова.
– Знакомьтесь, Марк, это наш штатный нулевод, Орфан Рез, – представила Надежда спешно выкарабкивающегося из-за грандиозного завала книг и папок с документами человека. – Орфан, это Марк. Мы рассказывали вам про него, помните?
Человек со странным именем задумчиво глядит на меня, затем, видимо, вспомнив, кивает и протягивает руку для рукопожатия. Отвечаю на него, говорю дежурное: “Рад знакомству”.
Орфан выглядел немного помятым, будто провел всю предыдущую ночь прямо здесь, в офисе, и только что проснулся. Рыжие растрепанные волосы, средний рост, смущенная улыбка и блуждающий взгляд – если бы я встретил его на улице, ни за что бы не поверил, что он имеет хоть какое-то отношение к фирме такого масштаба.
– В общем, Орфан должен ввести вас в курс дела, – заторопилась Надежда. – Первое время будете работать под его присмотром и помогать с разными поручениями. По прошествии испытательного срока устроим повторное собеседование… Ну, всего хорошего!
Хлопок двери оставляет между мной и моим новым коллегой вакуум. Спустя вечность он, словно опомнившись, сумбурно начинает разговор:
– Ну… э-э-э… Марк, да? Даже не знаю, с чего и начать… Ну, кажется, тебе уже объяснили суть, так что не буду повторяться… Пойдем, присядь сюда, я покажу…
Он вернулся за свой стол, чуть ли не до потолка заваленный кипами бумаг, папками, тетрадями и другой печатной продукцией, затем, подумав, извлек из нижнего ящика самодельный альбом, на титульном листе которого было написано жирным шрифтом “ИСТ. ДЕЛ.”.
– Я в этой компании занимаюсь производством нулей, – начал Орфан. Кажется, его нисколько не смущало, что за все время нашего знакомства я произнес только два слова. – Это очень ответственная задача. От нас, по сути, зависит экономическая судьба фирмы.
– От вас? – переспросил я, окинув взглядом пустые столы.
– Ну… да, – замялся Орфан. – Раньше нас было больше, теперь вот я один здесь всем заправляю. Так сказать, сам себе и работник, и начальник, хе-хе-хе! Кхм… Ну ничего, справляюсь. Остальные… э-э-э… как бы сказать… получили повышения по службе. Вот…
Я помолчал, внутренне пытаясь примириться с теми подозрениями, которые возникали во мне после каждой реплики штатного нулевода. Особенно меня смущали его многочисленные “э-э-э”.
– Единственное, что мне сказали – это то, что у меня есть странный талант к рисованию нулей, – признался я, решив развеять затянувшееся молчание. – И… что мне здесь делать? Просто сесть за стол, взять лист бумаги и рисовать эти самые нули?
– Во-первых, не “рисовать”, а “писать”, – поправил меня Орфан, обрадованный тем, что стадия знакомства успешно пройдена, и можно было наконец-то приступать к делу. – Как художники, понимаешь? Они ведь не рисуют картины, а пишут – и наш талант тоже сродни таланту художника!
Конец ознакомительного фрагмента.