Шрифт:
Федор Раззаков
Нонна Мордюкова
Ноябрина (Нонна) Мордюкова родилась 27 ноября 1925 года на Кубани - в станице Отрадная Донецкой области. Своим редким именем она целиком обязана матери. По семейному преданию, однажды мать познакомилась с хорошей женщиной, которая поразила ее своим рассказом о том, как она встречалась с Лениным. И звали ту женщину Нонна. Когда в семье Мордюковых родился первый ребенок (это была наша героиня), мать пошла в сельсовет регистрировать ребенка. Попросила назвать Нонной. Однако регистраторша посмотрела в свою книгу и такого имени там не нашла. Тогда она посоветовала матери назвать девочку Ноябриной (на дворе как раз был ноябрь). "Потом
Отец Мордюковой был военным, а мать работала в колхозе. По словам самой Нонны Мордюковой: "В моей памяти как бы полное отсутствие отца. Наверно, это потому, что он был постоянно в военных лагерях. И там, я думала, он будет всегда. Мне не повезло: я не любила своего отца...
В основном маленькую Ноябрину воспитывала мать. Это была умная, работящая и наделенная неплохими артистическими данными женщина. Последнее качество позднее передалось и ее старшей дочери.
Мордюкова была старшим ребенком в семье, и на ее плечи ложилось множество забот. По ее же словам: "Еще маленькая была, а уже в поле тяжело работала, за скотиной смотрела, ведра тяжеленные с водой таскала. А тут братья да сестры пошли младшенькие - один за другим, один за другим. И потаскала я их на закорках, и понянчила вдоволь, и соплей понавытирала".
В отличие от отца, о своей матери Мордюкова вспоминает с любовью: "Мама меня любила не за то, что я была маленькая и хорошенькая, а за то, что я понимала ее больше всех, была ее как бы тихим стражем. Мне кажется, мама искала кровного союзника во всех разгоравшихся делах и видела таким только меня".
Однако чуть ниже есть и такие строчки о том же человеке: "И все-таки был в моей жизни момент, когда я ненавидела свою маму. И ее подагру на левой ноге, и то, что она шибко много знает, и то, что она лучше всех. Все у нее лучше всех, а сама она все брюхатая и брюхатая. А нянчила я!..
У матери Мордюковой был прекрасный голос, и она замечательно пела как русские народные песни, так и романсы. Не отставала в этом плане от матери и ее старшая дочь. Однако уже с 12-ти лет девочка начала мечтать не о музыке, а о кинематографе. По ее словам: "Еще учась в школе, заразилась мечтой пойти туда, где делают волшебные произведения - кинофильмы... Просмотры фильмов происходили у нас в непритязательных условиях: хатка под камышовой крышей, проекционный аппарат стоит тут же, среди зрителей...
И вот в свои 12 - 13 лет я была не только заворожена происходящим на экране, но еще и удосуживалась по-хозяйски прикинуть возможности воздействия кино на сидящих в зале, понять силу гипноза экрана и нужность его для того, чтобы быть поводырем к осязаемой цели взрослых - построению новой жизни".
Тогда же, в конце 30-х, юная Мордюкова после просмотра фильма "Богдан Хмельницкий", в котором главную роль играл Николай Мордвинов, отважилась написать ему в Москву письмо. Как это ни удивительно, но послание дошло до адресата и даже более того - Мордвинов прислал 12-летней девочке ответ. В ответном письме он советовал девочке закончить 10 классов и попробовать поступить во ВГИК.
Однако потом грянула война, и мечту о кинематографе пришлось на время отложить. Семья Мордюковых попала в оккупацию. "Вспоминаю, как немцы входили к нам. Шли они днем по шоссе, двигались к перевалу Северного Кавказа. Улицы пустынны, все наблюдали за ними из щелей домов... Мы были уверены, что они пройдут через нашу станицу - и все, больше не будет их. Кто-то что-то должен же сделать, чтобы прогнать немцев...
Как село солнце, немцы сразу по хатам и сараям стали на ночь селиться. "Млеко! Млеко, меди!" - слышались их приказы. Деловое устройство каждой персоны проявлялось четко. Звякали крышки от кастрюль и чугунков, немцы раздевались, поливали друг друга с головы до ног. Жарко. Расселись за столы. Доставали что-то из рюкзаков, а что с печки брали. Усталые. С местным населением не общаются, как будто это мухи, летающие в жару...
К нам никого не подселили - хата мала, а детей куча...
Десятый класс Мордюкова окончила в Ейске в 1945 году и сразу после этого решила ехать в Москву "поступать на артистку". "Подгадала момент, когда мама в Старощербиновку уехала на рабочем поезде. Братья и сестры с охотой приняли мою игру в сборы и проводы. На "горище" (чердаке) брат нашел самодельный деревянный чемодан с переводными картинками на крышке, завернули на дорогу кукурузных лепешек. В старом чайнике в беспорядке хранились деньги, весь семейный капитал. Взяла шестнадцать рублей, подкрасила немного губы типографской краской (мать одной девочки работала в газете "Ейская правда" и на газетном клочке приносила красную и черную краску себе и подругам, а мы ее потом разводили постным маслом)...
Ехала до столицы долго - четыре дня... Боже, как трудно было мне найти этот ВГИК! Помню, на трамвае № 39 дозвякали, дальше немного пешочком. А вот и они, эти столбы с арками и колосками. Правильно: слева ВДНХ, справа ВГИК...
Мордюкова пришла на экзамены совершенно неподготовленная. Кроме этого, она и выглядела соответственно своему происхождению: на ней было старое ситцевое платье и галоши. Предварительно ничего не учила: ни стихотворения, ни басню, ни прозу. Когда же дошла очередь до нее, она просто взяла и стала рассказывать экзаменаторам истории, которые сама сочинила еще дома. По ее словам: "Я кинулась рассказывать, что было и чего не было, в такой раж вошла, что аж "тырса полетела". Они уже все покотом покатились, платочками слезы вытирают от смеха, а я наяриваю еще больше: чувствую, на золотую жилу напала".
Судя по всему, рассказывала Мордюкова свои истории так талантливо, что высокая комиссия не устояла - девушку зачислили на первый курс (мастерская Б. Бибикова и О. Пыжовой). Первый семестр был испытательный, после него многих студентов должны были отчислить. Однако Мордюкова во ВГИКе училась на "отлично", поэтому ни о каком ее отчислении речи никогда не шло. Жили студенты-лимитчики в загородном общежитии на станции Лосиноостровская. Жили, как и все тогда, не сладко.
"Есть хотелось круглосуточно, - вспоминает Нонна Мордюкова.
– Снилось, что ты дома, что-то жуешь с жадностью, набираешь каких-то пышек, а просыпаешься - пусто. Видишь только, как спят твои коллеги в одежде, в обуви, сверху накрытые матрацами...
Да, первые послевоенные годы были ужасно тяжелыми. Нам давали рабочую хлебную карточку. Хлеб весь мы тут же, в магазине, съедали до крошечки, а то и наперед брали. Вечно забирали хлеб на десять дней вперед... Стипендии хватало ровно на четыре дня, потому что, получив деньги, бежали на рынок и покупали у частников хлеб. Так вот несколько дней попируем - и хлеб, и картошка, - потом опять жди...
В 1947 году, когда Мордюкова училась на втором курсе, режиссер Сергей Герасимов решил экранизировать популярный тогда роман А. Фадеева "Молодая гвардия". Для исполнения главных ролей в фильме требовались молодые актеры, студенты ВГИКа. Отбирать их в институт приехал сам Герасимов. В числе прочих на роль Ульяны Громовой была отобрана 21-летняя Нонна Мордюкова.