Нора
Шрифт:
Рауди всегда звонил поздно вечером, и, учитывая разницу во времени, в Техасе было далеко за полночь, когда они заканчивали разговор. Ему не нужно было напоминать Норе, что он жертвует часом сна ради беседы с ней. Она и так знала.
— Завтра утром я собираюсь в Сан-Франциско на встречу с важными акционерами, — сказал он вечером во вторник. — Встреча, возможно, затянется. Вряд ли я смогу позвонить тебе.
— Я понимаю. — И она действительно понимала. Компания ЧИПС для Рауди всегда была на первом месте. Она заменяла ему семью, которой он лишился,
— Не думай, что мне этого так хочется, Нора.
— Конечно, нет. — Она нисколько не сердилась. — Все хорошо, Рауди.
Она старалась смириться с тем, что так всегда и будет. Компания будет составлять главную часть его жизни.
— Когда ты вернешься домой?
— Не раньше субботы.
— Я работаю в эти выходные, — сказала она, скорее чтобы поддержать разговор, чем думая заинтересовать его своим сообщением. — Мне надо отдать дни подруге, которая заменила меня в день свадьбы Стеффи. Мы работаем по скользящему графику. Он меняется каждые четыре недели, и мы имеем возможность достаточно времени посвящать семье.
— Почему ты работаешь? — В вопросе не было ни грана иронии; его любопытство было искренним. Нора не испытывала финансовых проблем, она просто любила свою работу, стремилась сделать свою жизнь более нужной, полной и осмысленной. Ей казалось, что Рауди одобрит ее поведение.
— Моя мама была медсестрой. Ты, наверное, не знал?
— Наверно, знал, так как совсем не удивлен.
Нора улыбнулась в трубку.
— Ну вот, и еще маленькой девочкой я решила, что стану медиком.
— Твоя мама работала, уже будучи замужем?
— Нет, вскоре после того, как она вышла замуж за отца, она ушла из больницы. Когда забеременела.
— Она скучала по больнице?
— Уверена, что да. Но, став старше, она смогла реализовать свои медицинские познания в другом. Местные жители нанимали сезонных рабочих для сбора яблок, и мама организовала небольшой оздоровительный центр для них. Она работала там, пока сама не заболела. Тогда они с папой основали специальный фонд, и теперь рабочие и их семьи могут обращаться в оздоровительный центр Орчард-Вэлли. — Нора тяжело вздохнула. — Она была необыкновенная женщина. Жаль, что ты не знал ее, Рауди…
— Да, жаль, но я и так догадывался, что она была удивительным человеком. Ведь это она воспитала тебя, не так ли?
В устах Рауди уже и это было чуть ли не признанием в любви. Нора не ожидала от него цветистых слов, разве что ничего не значащих, типа «мой ангел».
— Для нас было бы гораздо удобнее, если бы ты работала в обычные часы, как все, — сказал Рауди через минуту. — Несколько дней дежурства, потом — отдых. А ты еще часто задерживаешься после смены. Просто горишь на работе!
— Разве? — она издала короткий смешок. — Но ведь и ты такой же. Еще похлеще. Удивительно, что ты еще не сгорел!
— Я — другое дело.
— То же самое, — настаивала она. — Мы оба это знаем. Ты просто из гордости не хочешь признать этого. — Она помолчала, задумавшись. — Знаешь, Рауди, ты прав. Работа не так важна для меня, как для тебя.
— Что особенного в том, что я так увлечен своей компанией? — возразил Рауди. — Не забывай, это я основал ЧИПС. Для меня это больше, чем работа. Никто не заставляет меня работать по восемнадцать часов в день — я сам так хочу.
Hope не надо было напоминать об этом. Вздохнув, она сменила тему и стала расспрашивать о его завтрашних делах.
Когда разговор закончился, Нора спустилась вниз. Бесцельно блуждая по дому, она очутилась у двери отцовской комнаты.
— Не хочешь чашечку горячего шоколада? — спросила она. Это предложение было поводом для начала разговор.! и она надеялась, что отец поймет это.
Конечно, он понял. Отложив книгу, Дэвид поднял на нее глаза.
— С удовольствием. Давай помогу. Прежде чем она успела ответить, отец поднялся и направился вслед за ней на кухню. Пока дочь доставала кастрюлю, он вытащил молоко из холодильника. Нора была рада видеть его таким энергичным. Просто чудо, что он так быстро поправляется, подумала она.
— Как там Рауди? — спросил он, понимая, что именно об этом ей хочется поговорить.
— Хорошо, — пытаясь казаться безразличной, ответила она. — Утром он едет по делам в Сан-Франциско. Я спросила его, как часто он там бывает, и он ответил, что за последние полгода был в тех краях раз десять.
— Несколько раз с ним ездила Валерия, верно?
— Да, — сказала Нора. — Представляешь, за все время, что он пробыл в Сан-Франциско, он не видел ни города, ни окрестностей. Я выяснила, что, кроме аэропорта, гостиницы и комнаты переговоров, он ничего не видел.
— Рауди Кэссиди очень занятой человек.
— Неужели ты не понимаешь? — крикнула Нора, сама удивляясь своей горячности. — Работой он себя в гроб вгоняет, а ради чего? Ради компании, которая отойдет его дальним родственникам, а те не видели его лет двадцать и, может быть, еще и продадут его пакет акций. Все это достанется совсем незнакомым людям.
— Тебя волнует, что у Рауди нет наследников? — Отец поставил на стол две керамические кружки.
— Что меня беспокоит, — кипятилась Нора, — так это то, что он замучает себя без всякой на то причины. Он заработает инфаркт, как ты. Он ест вредную пищу, не занимается спортом и работает как вол!
Дэвид кивнул и усмехнулся.
— Ты знаешь, что я думаю по этому поводу? — спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил:
— Рауди Кэссиди нужно жениться. Тебе не кажется?
Как ни старалась Нора сосредоточиться на своих обязанностях, она не могла выбросить Рауди из головы. Он ведь сказал ей, что не сможет позвонить, так как встреча с акционерами затянется допоздна. И хотя причин для беспокойства не было, Нора волновалась весь день.
Когда она вернулась домой, то увидела отца, пропалывающего сорняки на грядке, которую она засеяла в начале лета. Он выпрямился, улыбнулся и помахал ей рукой.