Нормальным при дворе не место!

Цыбанова Надежда

Командир гвардейцев решительно зажег на ладонях пламя. Его товарищи уже сбились в кучку и круглыми глазами cледили за сезонным обострением у коллектива психов. Служанка оперативно, не выходя из колено-локтевой позы, шустро поползла прочь. Я восхитилась ее опытом и скромно отвела глаза от торчащей вверх попы.

– Шмуню не подпалите! – вoзмутилась я, сползая по стене. Ноги коварно решили убрать меня из зоны поражения. Теперь главное, чтобы не затоптали.

– Извиняюсь, - кашлянул Патрик и погасил пламя, но вытащил меч.

Тринстон умудрился

сбросить на пол Шмуню вместе с перчаткой. Такими темпами через десять минут он без порток окажется. Крыса выплюнула добычу и с писком «враг не пойдет!» бросилась снова в атаку. Я, конечно, преувеличиваю. Думаю, речь Шмуни изобиловала не самыми приличными эпитетами.

Патрик посмотрел, как крыса ловко взбирается по воздуху, и рубанул рядом мечом.

– Охренел? – тонким фальцетом спросил Тринстон, пытаясь смахнуть Шмуню со штанины. Еще бы, чуть без самого дорогого не остался.

– Левее, - подсказала я командиру. – А то как-то негуманно.

– Извиняюсь, – снова рявкнул Патрик и рубанул предположительного противника.

Тот, обозвав меня очень выразительным словом, взвыл. Потому что Шмуне-то никто не oбъяснил, что кусать мужчин за такие нежные места неприлично.

Гвардейцы сдавленно кашлянули, им прекрасно было видно крысу,и предположить, на что такое она набросилась, тоже не проблема.

Тринстон рухнул на колени, двумя руками вцепившись в хвост Шмуни, в тщетной попытке отстоять право иметь детей. Патрик маневра не заметил, и меч просвистел над макушкой дипломата.

В коридоре нас стало больше.

– Эсмеральда? – гевным тоном вопросил Сэм Роден, сразу вычислив виновную в столпотворение.
– Что ту происходит?

Мимо его лица пролетел Шмуня, все е отцепленный Тринстоном от своих штанов.

– Преступника ловим, - невинно хлопнула я ресницами и поджала ноги.

– Да?
– удивился больше всех Патрик. Кажется, кто-то взялся в драку просто, потому что ввязался. Исключительно из любви к процессу. – какого?

– Финта Тринстона, – я ткнула в затаившуюся у стены скрюченную фигуру. Меня в ответ нaградили весьма однозначным взглядом. Определено в нем было обещание любви до самой смерти, которая наступит буквально спустя минуту.

Сэм прищурился, словно вглядываясь в пространство, и шагнул к преступнику. Думал он, видимо, громко, поскольку министр смотрел прямо на него.

Разгуливающий невидимый заключенный, который должен сидеть в своих покоях пока решается его судьба, на вверенной территории вызвал у командира приступ немотивированной агрессии. Ладно, не совсем так. грессия была мотивирована. Но обороты с использованием анатомических частей явно были лишними.

Тринстон привык изворачиваться из любой ситуации как самый настоящий червяк, поэтому постанывая, он потянулся за брошенным кинжалом.

С тяжелым вздохом человека, признающего несовершенство мира, я решила воспользоваться методом служанки и поползла наперегонки с Тринстоном к оружию. Чую, гвардейцев надо будет всем скопом к целителю за успокаивающими зельями отпpавлять. Или уволить. Зачeм нам во дворце такие тупые?

Очухавшийся после полета Шмуня бросилcя на помощь хозяйке. Чтобы на нeго не наступить, Патрик неловкo отпрыгнул вбок. А там был Роден. Карточный домик рухнул. Сэм чудом не раздавил меня, ощутимо приложившись боком об пол. А вот командиру гвардейцев достался невидимый, но мягкий Тринстон. Бегающий кругами Шмуня грозно пищал и требовал свою каплю крови.

– Ага! – обрадовался Патрик, споро ощупывая оглушенного нападением мужчину. Нашел шею и сдавил. – Попался!

Спустя пятнадцать минут на нас мрачно взирал король, пока целитель латал выбитое плечо Сэма. Я скромненько сидела на стуле и старательно делала вид, что здорова. Когда наша компания ввалилась в кабинет, целитель спокойно попивал чаек, но при взгляде на меня подавился. Вытерев капли со своего стола, мужчина обманчиво нежно поинтересовался моим здоровьем. О том, что буквально пару минут назад я потеряла ненадолго сознание, пришлось умолчать. Жить-то мне ещё хочется,и желательно не привязанной к кровати.

– Итак, – тоном, способным вызвать остановку сердца обронил король, - если бы не желание Тринстона завершить начатое, мы бы упустили его. Почeму не были изъяты амулеты?
– оть вопрос задавали и не нам, а командиру гвардейцев, я все равно втянула голову в плечи. Лучше превентивно выказать вину, чем получать повышенные звездюля.

– Все вещи были тщательно осмотрены, Ваше Величество, – отрапортовал Патрик.
– Выяснилось, что несколько амулетов он припрятал по прибытию. Мы же не думали, что он решится вскрывать пол.

– Мой паркет, – простонал Эйран Третий. – Гаденыш, покусился на святое. Но ничего. Теперь он из камеры, прикованный к стене, никуда не денется. Казнить бы его, да лучше на что-нибудь у Дурсена выменяю. Хоть какая-то польза будет.

Пока я с видом прилежной ученицы разглядывала свои ладони, сложенные на коленях, на ум пришла не очень хорошая мысль: а ведь Ламия действительно осталась без жениха. И виноватой в этом сделают меня!

– Ваше Величество, - я резко подняла голову, – а давайте им госпожу Фуран в нагрузку отдадим. Пускай ей кого-нибудь поприличнее вместо Тринстона в мужья найдут. Так сказать, моральный ущерб возместят.

Король дернул уголком рта. Его тоже беспокоила родственница жены.

– Карст Пятый! – удачно подвернулся неудачливый жених. – Младший принц, его не жалко. За любимый паркет-то.

– Хм, – монарх одобрительно покивал.
– Неплохое решение. Мне нравится.

И поскольку взгляд Эйрана Третьего смягчился, я решила понаглеть. Быть свахой, так быть свахой.

– Ваше Величество, разрешите еще небольшую просьбу?
– я заискивающе улыбнулась. – Совершенно необременительную для вас. – Монарх заинтересованно склонил голову к плечу.
– Создание семьи – это очень ответственный и решительный шаг. И вы, как мудрый правитель, всецело поддерживающий развитие нашего королевства…