«Нормандия». Гибель флагмана эпохи
Шрифт:
Юркевич просто не знал, как быть. Неужели Европа еще не подошла к вопросам, которые так давно ставились ему в России? Его открытие проигнорировано? А может быть, оно опровергнуто?
Никто не пытался использовать его все эти годы? Оно осталось никому не известным и навсегда похоронено в проржавевших и уже, вероятно, сданных на слом, кораблях?
Всё это озадачивало, но это также и вселяло надежду. Этот миг стал переломным как в жизни самого Юркевича, так и в истории ещё не построенной «Нормандии». Столь неожиданное открытие взбудоражило русского корабельщика. Владимир Юркевич решил уйти с «Рено», вновь заняться проектированием судов и во что бы то ни стало реализовать свои новаторские идеи в новом реальном проекте.
Ему удалось устроиться чертежником на судостроительный завод в Аржантёе, который
«Первые же испытания моей модели для "Атлантика" подтвердили правильность этого метода, и я был совершенно убежден, что для будущего трансатлантика можно сделать чертеж: обводов, который даст не менее 15% экономии на сопротивление, или увеличение скорости на полтора узла, что позволит вместо 29 узлов подойти к 31 узлу, если только будет предоставлена возможность не только дать требуемую форму, но и увеличить ширину до 36 метров, что казалось неслыханным».
К сожалению, предложения Юркевича не были приняты: французам они показались слишком революционными и отличными от обычной практики. Поэтому «Атлантик» был спущен на воду с обычной для того времени формой корпуса так называемого «адмиралтейского» типа.
Первые профессиональные успехи в иммиграции совпали с изменениями в личной жизни Юркевича. Зимой 1927 г. Владимир Иванович познакомился в Париже с Ольгой Всеволодовной Петровской, дочерью автора романа «Петербургские трущобы», которая вскоре стала его женой.
После почти двадцатилетней скуки и застоя жизнь Юркевича начала входить в обычное русло, снова принося ему радость. В начале мая 1928 г. он получил первый патент на свою форму корпуса. И тут Владимир Иванович узнал, что «Компани Женераль Трансатлантик», так же как и английская компания «Кьюнард», планирует строительство нового огромного судна. На такую удачу он даже не надеялся. Юркевич решил, что он самый подходящий человек для его проектирования. Но как сообщить об этом КЖТ?
Прежде всего, он написал на судостроительный завод «Пеноэ» (который строил все суда для «Компани Женераль Трансатлантик») и кратко рассказал о своих достижениях, но не получил никакого ответа. Тогда он отправил телеграмму, сообщив, что может построить новое судно, превосходящее по эффективности все прежние. Ответа вновь не последовало.
Юркевич был неутомим. Он связался со своим старым другом С.С. Погуляевым, который также эмигрировал во Францию и, в отличие от Юркевича, был принят здесь с распростертыми объятиями. Фактически Франция произвела его в адмиралы.
В начале 1929 г. Погуляев и Юркевич встретились с президентом «Пеноэ» Рене Фульдом, моложавым человеком с внимательными, проницательными глазами. На чистейшем французском Юркевич рассказал должностному лицу судостроительного завода о своей работе на балтийских судоверфях и о проектировавшихся им крейсерах. Погуляев поддерживал его.
«При больших скоростях,— медленно и толково объяснял Юркевич, — нужно, чтобы нос корабля раздвигал воду так, чтобы она легко и плавно обтекала корпус, а не так как сейчас, когда нос несет перед собой целую стену воды, неуспевающую расслоиться, и тяжелая масса воды как бы прилипает к нему.
Тут суть заключается в том, что длина носовой части, участвующей в раздвижении воды, увеличивается пропорционально скорости. Моя формула дает для каждого данного корабля то место наибольшего сопротивления воды, где должен быть сделан бутылеобразный перехват (сужение в носу), почти аннулирующий это сопротивление. Формула эта следующая.— Он написал на листке бумаги несколько выкладок. — Новая форма уменьшает гонимый носом бурун и, вместе с тем, увлекаемый кораблем и тормозящий его ход, водяной слой».
Фульд отнесся к сообщению с сомнением. В конце концов, кто такой этот Юркевич? Обычный чернорабочий. Может быть, он и создавал что-то дельное в России, но это же было в 1912 г., почти двадцать лет назад. Однако, при всех возможных «против», Юркевич и его идеи впечатляли. Фульд обещал изучить
К этому времени работы французского Адмиралтейства по проектированию нового судна для КЖТ продвинулись далеко вперед.
Но к их собственному изумлению и совершенно неожиданно, инженерам «Пеноэ» понравились проекты корпуса Юркевича. Поэтому в начале лета 1929 г. Фульд вызвал русского на совещание. К концу встречи было принято решение позволить Юркевичу создать проект лайнера на основе его формы.
Фульд предоставил Юркевичу самые ревностно охраняемые секреты своей компании — последние спецификации нового «супертранса»: длину, ширину, осадку, водоизмещение и требуемую максимальную скорость — 30 уз. Юркевич возвратился в свою парижскую квартирку кораблестроителем и погрузился в работу [2] .
Чертёжная доска снова стала здесь святыней. Всюду — на стенах, на полу, на столах — высились фолианты переписки, таблицы и диаграммы. Только благодаря особым «крыловским» методам вычисления он успевал справляться со столь огромным объемом работы. Вот когда он не раз помянул добрым словом своего великого учителя. Владимир Иванович был счастлив и вновь полон приятного беспокойства.
2
Часто приходится встречать упоминания о том, что якобы у В.И. Юркевича при проектировании «Нормандии» был соавтор — Александр Михайлович Петров, окончивший Гентский технический институт с дипломом инженера (1930). С ним Юркевич познакомился еще на заводе в Аржантёе, где П. работал простым рабочим до момента получения стипендии, — он продолжал учиться в Бельгии. Владимир Иванович старался оказать помощь всем соотечественникам, волею судеб оказавшимся за пределами Родины. Поэтому по прибытии П. в Париж в 1920-х Юркевич устроил его на работу к А.П. Клягину, а в 1935 г. пригласил на постоянную службу в собственное конструкторское бюро BECNY. Что же касается участия П. в проектировании «Нормандии», то основной объем работ, выполненных В.И. Юркевичем по ней, приходится на период 1928—1932 гг., когда П. учился и только-только получил диплом. Конечно, не блестящего студента П. могли привлекать к проведению второстепенных и вспомогательных расчетов, однако называть его соавтором проекта формы корпуса «Нормандии» только на этом основании нельзя. Правда, Владимир Иванович сам указывает на это (см. Источники опубликованные[7]), но подобный факт скорее говорит о желании Юркевича помочь начинающему инженеру продвинуться в делах. Стоит заметить, что, втеревшись в доверие, П. пытался любыми путями отобрать у Юркевича авторство на его работы, а во время Второй мировой войны вообще активно сотрудничал с фашистами на территории Франции, за что впоследствии был судим.
Работа по проектированию «Нормандии» целиком захватила Юркевича. На бумаге его корпус резал воду намного более гладко, чем все предшествующие формы; с его помощью можно было бы добиться скорости в 30 уз. с мощностью силовой установки всего лишь в 160 000 л.с. Если расчеты Владимира Ивановича окажутся верными, то его проект позволит КЖТ сэкономить целое состояние. Юркевич подсчитал, что менее мощная силовая установка будет стоить почти на 2 млн. долл. дешевле. Он также подсчитал, что она будет и расходовать гораздо меньше горючего, экономя до 200 000 долл. ежегодно. Вскоре он вновь встретился с Фульдом.
Однако кораблестроители французского Адмиралтейства тоже не сидели сложа руки. Основываясь на полученных результатах экспериментов над моделями, они сузили количество подходящих форм сначала до двух, а затем — до одной. Они были уверены, что эта форма подойдет для «супер-Иль де Франс» или для судна с другим именем, которое собирается построить КЖТ.
Но кораблестроители Англии и Франции, должно быть, перенесли сильный шок после окончания первого рейса нового немецкого лайнера «Бремен»: он побил результаты английской «Мавритании» двадцатидвухлетней давности. В западном направлении «Бремен» выполнил рейс за 4 суток, 17 часов и 42 минуты при средней скорости 27,83 уз. Восточный рейс он выполнил даже на более высокой скорости — 27,92 уз.