Норманны и Киевская Русь
Шрифт:
А в то же время у норманнов, преимущественно шведов, «под боком» лежали громадные пространства Восточной Европы, с богатейшими запасами пушнины, с населенными городами, с проторенными торговыми путями. К юго-востоку от Скандинавии раскинулось благодатное поле деятельности для морских разбойников и торговцев Средневековья, и, если бы даже отсутствовали какие бы то ни было указания в источниках, мы все равно могли бы предположить значительную роль скандинавского элемента в исторических судьбах Восточной Европы [2] .
2
Если для норвежцев и датчан объектом нападения явилась Западная Европа, стоявшая в культурном отношении гораздо выше Скандинавии, то шведы столкнулись на Восточно-Европейской равнине с финнами и славянами, которые вряд ли могли стать их культурными учителями и способствовать развитию письменности. Этим, вероятно, объясняется досадная для русской истории бедность шведских письменных памятников сравнительно с датскими или норвежскими.
Главным занятием норманнов была торговля, которая в те далекие времена тесно соединялась с грабежом. Находки византийских {стр. 1} и арабских монет на Готланде указывают два направления этой торговли – восточное и византийское – и два основных торговых пути – Волжский и Днепровский. И хотя Волжский путь стал раньше известен скандинавам и торговля с Востоком значительно
[Отношения норманнов и славян]
На Волхове и Днепре норманны встретились с восточными славянами. Когда они встретились, в каком состоянии застали аборигенов и в какие отношения стали к ним?
На эти вопросы отвечали много и по-разному. Едва ли можно говорить, что норманны «принесли государство», тот «наряд», по выражению летописца, которого «у нас нет», – государства в IX веке у них самих не было, да и можно ли перенести готовую систему на чужую почву. Но не было ли государство результатом антагонистического столкновения пришлого норманнского и автохтонного славянского начал? [3] Не были ли отношения норманнов к восточному славянству результатом их торговых сношений с Византией и Востоком: сбор дани для торговли и содержания дружины [4] ? Если так, то почему славяне на великом пути «из варяг в греки» оказались в таком подчиненном положении и как скоро местная знать ассимилировала тонкую скандинавскую прослойку и норманн из повелителя-князя времен Олега и Игоря превратился в наемника-варяга времен Владимира и Ярослава? Когда, иными словами, русское общество и Русское государство из двух враждебных начал слились в целостный организм?
3
Термины «аборигены» и «автохтоны», строго говоря, не могут быть применимы к славянам на Волхове и Днепре, таковыми они были только для скандинавов.
4
То есть внешняя торговля превратила находников-норманнов в организующую силу. См., например, о зимнем образе жизни руссов у Константина Багрянородного (здесь с. 9). Норманны везли на продажу лен, дерево, рабов, меха, мед и воск в обмен на вино, хлеб, соль, ткани и золото.
Доказать эти гипотезы непросто, а отсюда и ответы на так сформулированные вопросы едва ли могут считаться безапелляционными. Тем не менее, по моему глубокому убеждению, никакая теория, отрицающая или принижающая роль норманнов, не сможет ответить на заданный почти тысячу лет назад вопрос: кто в Киеве нача первее княжити и откуду Русская земля стала есть? Из нижеизложенного будет видно, почему я так думаю; сейчас же хочу только заметить, что главное неудобство для себя вижу не в мнимой «шаткости» норманизма, а в том, что придется «доказывать» многое из того, что более 20 лет назад считалось общим местом и никем с тех пор опровергнуто не было. Я попытаюсь здесь проследить эпоху образования Древнерусского государства от первых набегов Руси на Византию до объединения Днепровско {стр. 2} -Волховского пути в одних руках, а потом немного скажу о предыстории восточных славян. Я отнюдь не поставлю тем самым телегу впереди лошади, так как именно норманны были тем конем, который вывез восточнославянскую телегу на широкий исторический простор [5] .
5
Хочу сказать, что законченной картины русской истории IX–X веков я здесь дать не в силах и не в состоянии даже уложить в стройную систему все известные мне факты. Самое большее, на что я претендую, – это показать те направления, в которых мне хотелось бы работать дальше. Поэтому я сознательно ограничился в этой работе письменными источниками, хотя прекрасно понимаю, что без привлечения археологии решение вопроса об образовании Киевской Руси едва ли возможно. Мне пришлось в основном ограничиться публикациями и исследованиями тридцатилетней давности, поскольку затем, в советской историографии прекратилось серьезное изучение славяно-норманнских отношений, а иностранные работы были мне по большей части недоступны.
[Языковые заимствования]
Опору такому взгляду следовало бы искать прежде всего в языке, так как язык самый беспристрастный исторический свидетель. Принятие, например, религии и церковной организации у Византии нашло отражение в заимствованиях из греческого языка, относящихся к церковно-религиозной сфере, в том числе и самого слова «церковь». При нашей точке зрения следует ждать заимствований из скандинавских языков в военной, морской и административной области. И действительно, в русском языке насчитывают несколько таких скандинавизмов: тиун (др. – норм. ionn), яскъ (askr), крюкъ (kruke), ларь (lar), ябетникъ (emboetti), костеръ (kestr), клеймо (kleim), вира (vergeld), гридь (hirth), витязь (viking), луда (lodi), скотъ (skattr), стул (stll), стягъ (st"ong), Суд (Sund), шнека (snekkja), якорь (anker), кънязь (konung), шлягъ (shilling) и др [6] . Но это влияние не могло быть очень сильным и глубоким, поскольку речь идет, как я попытаюсь показать, не о длительном соприкосновении русских и скандинавских племен, а о деятельности отдельных норманнских дружин на торговых путях Восточной Европы.
6
Перечень этот не претендует ни на полноту, ни на безусловность. Обстановка последних лет не способствовала появлению у нас специального исследования, посвященного заимствованиям в русский язык из германских, в частности скандинавских языков. Я составил этот перечень на основании следующих работ: Томсен В. Начало русского государства, М., 1891. С. 116–117; Устинов И. В. Очерки по русскому языку. Ч. 1. М., 1959. С. 332; Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. Т. 1–2. М., 1959.
Во всяком случае языковые данные говорят о славяно-норманнских отношениях, активная роль в которых принадлежала норманнам, поскольку в скандинавских языках заимствования из славянских носят очень незначительный характер. А это заставляет серьезно посмотреть, насколько высказанные выше домыслы соответствуют нашим источникам, к сожалению немногочисленным.
[Источники: ПВЛ]
Первое место среди них, безусловно, занимает Повесть временных лет, где мы на первых же страницах находим высказанный в несколько иных выражениях, но в основном совпадающий с предложенным выше взгляд на образование Русского государства. Сказание о призвании варягов под 862 годом (в Начальном своде [7] под 854), которое я имею в виду, в течение почти всего века служило одним из основных доказательств ортодоксального норманизма. Сейчас никто, кажется, не верит ни 862 году, ни призванию, но принципиальная схема летописца интересна тем, что книжник XI века на основании своих источников пришел к тем же выводам, что и большинство занимавшихся этим вопросом ученых сов{стр. 3}ременности на основании своих. Как увидим дальше, сказание под 862
7
Говоря о русском летописании, я буду везде придерживаться схемы А. А. Шахматова. Напомню ее:
Почему же мы, однако, столь скептически подходим к призванию трех князей-варягов и – это будет видно из дальнейшего – к достоверности летописных событий и летописной хронологии до середины X века (сомневаться в ней можно и далее, включая время Владимира [8] )? Потому что, прежде чем принимать или не принимать известия нашей летописи, следует ответить на вопрос: что могли знать и какими материалами могли пользоваться летописцы XI–XII веков для IX–X веков, к которым они относят образование Русского государства?
8
Пархоменко В. А. Характер и значение эпохи Владимира, принявшего христианство // Ученые записки ЛГУ. Вып. 8. 1941.
До первого киевского историка дошли смутные народные предания, зачастую противоречащие друг другу, которые он связно изложил в своей хронике, выбирая из них, по его мнению, наиболее достоверные или наиболее отвечающие духу его свода. Этот свод, продолженный и расширенный в 1073 году, не имел еще, как доказал А. А. Шахматов, хронологической сетки [9] . Перед следующим летописцем (составителем Начального свода), расположившим материал по годам, встала, таким образом, задача привязать русскую историю к какому-то определенному моменту. Он впервые воспользовался греческим хронографом [10] и все известные ему легенды о начале земли Русской отнес к вычисленному оттуда 854 году. Для составителя Повести временных лет византийские хроники приобрели еще большее значение, для него и Русская земля «нача ся прозывати» с воцарения Михаила III, «яко при сем цари приходиша Русь на Царьгород» [11] . Все даты Повести до 945 года либо, заимствованы из греческих источников, либо вычислены по ним, о чем буду говорить подробнее далее. К ним примыкают два своеобразных документа – договоры русских с греками (911, 945); их переводы с греческого, можно думать, современны заключению. Оба договора важны тем, что отражают не позднейшие мудрствования летописца, а представления X века. Третьей весьма интересной группой источников для составителей летописных сводов были норманнские саги, возникшие в варяжской среде середины XI века под византийским влиянием и отразившиеся как в русской летописи, так и в позднейшей скандинавской поэзии [12] . Итак, народные предания, греческие хронографы и скандинавские саги – вот тот материал, из которого летописец скомбинировал первые страницы русской истории [13] . {стр. 4}
9
Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908.
10
До нас не дошедшем, но сохранившемся в Толковой Палее. Шахматов. Разыскания… С. 98. В. М. Истрин называет его Хронографом по великому изложению. См.: Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола. Т. 1–3. Пг., 1920–1930.
11
Повесть временных лет. Т. 1. М.; Л., 1950. С. 17. (Далее ПВЛ.)
12
К сожалению, саги упущены А. А. Шахматовым в его замечательной работе «Повесть временных лет и ее источники». Наши норманисты мало интересовались самими норманнами. Этому вопросу посвящена интересная книга А. Стендер-Петерсена «Die Var"agersage als Quelle der altrussischen Chronik» (Aarhus, 1934), цель которой доказать, что «chronic bei der darstellung des entstehens des russischen staates gesch"opft haben, ein gleichzeitige varagische sagenuberlieferung uber grosse k"onige und helden der vorzeit gevesen ist» (S. 23). Интересующая нас здесь норманнская поэзия прошла, по его мнению, 3 этапа: «der bizantisch-orientalische ausgangspunkt, der russisch-varagische durchgangspunkt, der nordisch-skandinavischen endpunkt…» (S. 41).
13
Можно еще говорить о болгарской летописи, послужившей образцом для Древнейшего свода, и западнославянском «Сказании о переложении книг», включенном в ПВЛ. Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее источники // Труды отдела древнерусской литературы ИРЛИ АН СССР. Т. 4. 1940 и его же «Разыскания…» (С. 465–468).
Морские походы викингов в Западной и Восточной Европе тоже отразились в географических воззрениях нашего летописца [14] . Так, представление о Риме, о котором он узнал от варягов, связано у него с Севером: апостол Андрей, чтобы попасть в Рим, идет для этого из Корсуни вверх по Днепру «и иде в Варяги, и приде в Рим». Или отрывок в географическом введении о море Варяжском, которое на Западе доходит до Рима, а на востоке «до предела Симова» – два направления норманнских торговли и грабежа. В описании пути из «варяг в греки» вновь упоминается дорога по Варяжскому морю в Рим – Romavegr скандинавских саг [15] . В этом же контексте летописец пишет и о другом великом пути – Волжском (Austrvegr), по которому норманны ходили в «Болгары и в Хвалисы». Но все это – результат позднейшего общения с варягами: все эти географические сведения были получены летописцем от наемников-варягов в конце XI – начале XII века, если только речь не идет о каком-то норманнском географическом памятнике. Для нас гораздо интереснее норманно-славянские отношения IX, а не XI века.
14
Об этих воззрениях см.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 1. М., 1959. С. 123–124.
15
«…и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю идти до Рима…» (ПВЛ. Т. 1. С. 11 и 10).
[Происхождение имени Русь согласно ПВЛ]
Составитель Повести временных лет выводит из Скандинавии не только династию русских князей, но и само имя «Русь». Русь, по его мнению, один из норманнских народов. «И идоша за море к варягомъ, к руси. Сице бо ся зваху тъи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, англяне, друзии гъете, тако и си. Реша руси чюдь, словени, и кривичи, и вси: “Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нетъ. Да поидете княжитъ и володети нами”». Как мы знаем, просьба была принята, «и избрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и приидоша». Вполне естественно выглядит после этого заключение летописца: «И от тех варягъ прозвася Руская земля» [16] .
16
ПВЛ. Т. 1. С. 18.