Ностальгия по чужбине. Книга первая
Шрифт:
— Извините, сэр.
— Хотите я помогу вам? — предложил директор ЦРУ.
— Я уже пытался бросить курить, сэр. Это бесполезно.
— Я не о сигарах, — на сморщенном лице Кейси в этот момент можно было замораживать свежие фрукты. — Я помогу сформулировать причины вашего намерения уйти на покой.
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, сэр, — пробормотал Уолш и чуть откинулся в кресле. — Хотя мне казалось, что я уже сделал это…
— Итак, на своем посту начальника оперативного управления ЦРУ вы, дорогой Генри, пережили восемь президентов США и одиннадцать директоров фирмы…
— Как ужасно стремительно летит
— Это — послужной список либо изощренного карьериста, либо действительно незаурядного профессионала разведки. Не стану скрывать, Генри, я уже задавал себе этот вопрос. Буквально, на следующий день после того, как сел в это кресло. И остановился на втором варианте…
— Что ни говорите, сэр, но когда тебе под семьдесят, а в истории твоих болезней уже не осталось ни одного прочерка, приятно услышать от умного человека, что ты, все-таки, не карьерист…
— Считаете, Генри, что ваши заслуги перед ЦРУ и государством не были оценены по достоинству?
— Нет, сэр, — Уолш решительно мотнул головой. — Я так не считаю.
— Хотели бы занять более высокий пост, нежели тот, который занимаете сейчас?
— Вы же сами только что пришли к выводу, Уильям, что я — не карьерист.
— Есть причины, по которым вы не хотели бы работать именно со мной?
— Боже упаси, сэр! — Уолш вытянул волосатые руки, словно отодвигая очевидную напраслину. — Вы, по всей видимости, один из самых умных и профессиональных политиков, когда-либо занимавших это кресло.
— В таком случае, в чем проблема, Генри Уолш? — Директор Кейси недоуменно пожал узкими плечами. — Не мне вам говорить, что люди ТАКОГО уровня, как ваш, собственными ногами из разведки не уходят. Даже по болезни…
— Проблема только во мне, сэр. Сидя в одном кресле столько лет, невольно обрастаешь проблемами, как мхом на болоте…
— Послушайте, Генри, я не психоаналитик, — Кейси поморщился. — Да и вы не похожи на человека, страдающего сезонными депрессиями. И вообще, сегодня сочельник и через пару часов нам пора расходится по домам. Я слишком уважаю вас, Генри, чтобы игнорировать ваши намерения. Даже если мне лично они кажутся ошибочными. Я только думаю — надеюсь, вы не станете упрекать меня в чрезмерном патетизме — что все мы, прежде всего, — слуги государства, системы. И только государство вправе решать нашу судьбу. Государство и наша совесть…
Уже открыв рот для ответа, Уолш запнулся, подыскивая нужные слова…
— Хорошо, попробую объяснить… Я не чувствую, сэр, что и дальше могу быть полезным на своем посту. Мне кажется, что в данный момент, учитывая сложившиеся в мире политические реалии, оперативное управление ЦРУ должен возглавить более подготовленный, более современно мыслящий руководитель…
— Но не вы, Генри?
— Но не я, сэр.
— У вас есть подходящая кандидатура? — разделяя слова на слоги, спросил Кейси. — Только не торопитесь отвечать. Ведь этот человек должен будет заменить вас, мистер Уолш. Причем заменить полностью, что мне лично представляется на данный момент делом абсолютно нереальным.
— Почему же нереальным, сэр?
— Потому, что знание кадров ЦРУ и уж, тем более, его руководящего звена, является частью моей работы, основной функцией руководителя. Станете спорить?
— Нет, сэр, я согласен!
— Нас ведь беспокоит одна и та же проблема, не так ли, Генри? — голос Уильяма Кейси звучал абсолютно ровно.
— Если вы имеете
— Ох уж эта Россия! — покачал головой директор ЦРУ. — Признайтесь, Генри: после проведения операции, на которую дал санкцию наш неотразимый красавчик Картер, и которая завершилась действительно триумфально, вы, наверное, считали, что Советский Союз перейдет на вашингтонское время и сделает английский вторым государственным языком? Ведь так, не правда ли?
— Не совсем, — пробормотал Уолш. — Но, примерно так, сэр.
— И вдруг такой сокрушительный удар…
— Все мы смертны, — пробормотал Уолш.
— Глупо спорить! — кивнул Кейси и желчно улыбнулся. — Вопрос только, когда именно эта биологическая аксиома становится свершившимся фактом.
— Думаю, что для нас — в самый неподходящий момент, — медленно произнес Уолш.
— Генри, что вам известно о смерти Андропова?
Вопрос Кейси прозвучал неожиданно и резко.
— Вы же знаете, сэр, в своей работе мы отдаем приоритет решению реальных задач… — Уолш не без любопытства посмотрел на своего босса. — Данный же вопрос, увы, относится к разряду гипотетических…
— А если нет?
— Вам что-то известно? — Уолш непроизвольно подался вперед.
— Вначале удовлетворите мое любопытство, Генри.
— Мне трудно представить себе, что вам это действительно нужно.
— И, тем не менее: объясните, каким образом за какой-то год мог, как говорят русские, сгореть на работе в принципе еще далеко не старец и не смертельно больной генеральный секретарь Юрий Андропов? Особенно, если учесть, что на него, как и на его предшественников, работало все советское здравоохранение? Странно, не правда ли? Прокладывал, как ледокол, дорогу к власти, сумел оттеснить на второй план всех конкурентов, в конце концов, добился своего, стал генеральным секретарем партии, единоличным лидером гигантской империи и вдруг… Просто так взял и в течение нескольких месяцев развалился от тривиальной дистрофии почек?.. У вас есть вразумительное объяснение этому феномену?
— Ну, во-первых, у Андропова были серьезные проблемы с сердеч…
— Оставьте! — вяло отмахнулся Кейси. — Я читал заключение о его смерти. И оно меня, кстати, совершенно не интересует. Вызовите любого эксперта из нашей химической лаборатории и он прочтет вам популярную лекцию, как в течение трех суток можно вызвать инфаркт миокарда у восемнадцатилетнего олимпийского чемпиона по плаванию в спринте. Причем вызвать так, что действительные и почетные члены всех медицинских академий мира охотно подпишутся под ЕСТЕСТВЕННОСТЬЮ летального исхода. Здесь важно не это, дорогой Генри. Вот Брежнев, к примеру, после семьдесят пятого года был действительно больным человеком. Скажу даже больше: он был ОЧЕНЬ больным лидером, который буквально разваливался физически и духовно. А скончался он — обратите внимание! — аж в восемьдесят втором! Причем, как говорят русские, скончался на боевом посту! Его искусственно поддерживали почти восемь лет, Генри! А восемь лет для политического лидера — это целая эпоха, две наши президентские каденции… Меня не интересует, КАК русские врачи это делали. Принципиально важно другое — они это СДЕЛАЛИ. Абсолютно неважно, что старик маразмировал, бедокурил и нес с высоких трибун откровенную ахинею. Важно другое — Брежнев выполнил отведенную ему функцию, потому, что в этом были заинтересованы конкретные люди из его окружения. Улавливаете нюанс, Генри?