Новая эпоха. Аур
Шрифт:
— Я не буду ждать окончания расследования. Прошу исключить меня из академии…
— Это решение в праве принять только ваши родители, но никак не вы. До следующего распоряжения вам запрещается покидать территорию общежития. Сергей, будьте так добры… — Ответственный за Золана преподаватель поднялся со своего места и молча вывел своего подопечного из кабинета. Директриса, в кабинете которой из студентов остался лишь Авель, молчала, как молчал и Долан, бегло читающий некий текст, проецирующийся на стол. Ему явно не повезло получить группу, в числе которых оказался студент, нашедший себе неприятности ещё до начала занятий. — Для начала, спрошу: чувствуете ли вы, Авель, раскаяние за содеянное?
— Нет, миледи.
— Почему?
— Я
Пересказывать во второй раз, что и как он делал, Аур не посчитал нужным. Директриса даже лучше самих участников знала, что происходило вокруг лавки перед главным корпусом академии. И на основе имеющейся у неё информации, Аура не будут исключать. Потенциально сильными магами не разбрасываются, тем более что он поступил честно и справедливо. Освободил девушку, сообщил обо всём сотрудникам академии… Да, оскорбил, но лишь в ответ на предложение, за которое среди членов благородных фамилий последовала бы дуэль до смерти. А напавших на него здоровяков он специально не избивал — только защищался, задействуя простейшие приёмы. Болезненные, но не травмоопасные.
— Как давно вы освоили использование неоформленной магии?
— Не больше пары недель назад. Я как мог незаметно практиковался, надеясь никому более не навредить после того случая с Александром. — Поймав вопросительный взгляд Долана, Аур пояснил: — Он пострадал из-за моей силы и неспособности эту силу контролировать. Неожиданный физический контакт и попытка меня удержать на месте, направленный стихийный выброс, закончившийся обморожением ладони.
— Формально вы ничего не нарушили, Авель, но на деле подобные эксперименты могли обернуться для вас весьма плачевно. Почему вы не обратились к сотрудникам… санатория?
— Я уточнял у медбрата возможность контролировать стихию, получил подтверждение существования оной и приступил к практике, не обнаружив прямых запретов. Всё-таки заклинаний я не использовал ввиду своего незнания.
Директриса вздохнула, но вступать в полемику со студентом не стала, просто признав, что тот весьма грамотно воспользовался отсутствием запретов на такие эксперименты. Мало кто из одарённых может воздействовать на свою ману напрямую, и ещё меньшему числу такие мысли приходят в голову. Запретить — значит сообщить всем детям о такой возможности, и тогда… Последствия себе представить достаточно легко.
— Кто обучал вас драться?
— Отец. — Соврал Аур, не моргнув и глазом. Труп неодарённого нельзя допросить даже спустя пару месяцев, а у отца и сына вполне могли иметься определённые секреты, в которые никого более не посвящали. — Он… понимал кое-что в рукопашном бое.
Напустить легкой печали, осунуться — и нужный эффект произведён. Директриса ослабила «хватку», а Долан, судя по его виду, и вовсе посчитал заданный вопрос лишним. Установилось молчание, растянувшееся на все десять минут. Директриса использовала свой коммуникатор, а Долан знакомился с подробным личным делом подопечного. Всё указывало на то, что об исключении или серьезном наказании не шло даже речи, и Аур в своём понимании ситуации нисколько не ошибся.
— Вы можете идти, Авель. Сегодня к вам не будут применено дисциплинарное взыскание, но впредь я рекомендую вам задумываться перед тем, как переводить словесный конфликт в драку. Долан, проводи юношу до его комнаты в общежитии.
— Коррекция расписания?
— Не стоит. — Женщина продемонстрировала Долану зависшую в воздухе выписку из личного дела Аура. — Судя по имеющимся у нас записям, Авелю для сна хватает и пяти часов.
В ответ на эту реплику чернокнижник лишь ухмыльнулся понимающе: даже не окажись у него такой «способности», то корёжить расписание всё равно никто не стал бы. Первый урок начинался в семь часов утра, так что время отдохнуть всё равно оставалось. Ведь сейчас, после всей этой суматохи, стрелки часов почти вплотную приблизились к полуночной отметке…
От учебного крыла, где и
— Что ж, Авель… Не против, если мы опустим излишние формальности?
— Я и сам не большой их сторонник, профессор. — С удовольствием согласился Аур, которому местные «сэр» и «миледи» казались несколько топорными.
— Как много тебе известно об устоях академии?
— То, что можно найти в официальных источниках. Кое-что о, так скажем, избранности детей кланов, но без подробностей. — Аур сразу смекнул, в какую сторону направился разговор, и потому решил продемонстрировать заинтересованность. Ему ведь на самом деле требовалось увидеть иные точки зрения, кроме тех, что ему удалось найти в голонете. — Предполагаю, что на самом деле всё обстоит куда как сложнее.
— На самом деле ничего сложного здесь нет. — Долан собрался с мыслями и, убрав руки за спину, начал «урок», к пониманию которого обычно приходят самостоятельно. Но «обычно» было плохо совместимо со студентом, привлёкшим к себе внимание доброй половины всей академии. В особенности проблемными должны были стать отпрыски влиятельных кланов, одного из которых Аур унизил и, фактически, изгнал из академии, не испугавшись возможной мести. Такое внимание изменит окружение Аура, и у того просто не будет возможности разглядеть реальное положение вещей, что Долан, подойдя к своему делу со всей ответственностью, собирался исправить. — На словах все студенты равны, но на деле вас можно разделить на четыре группы. Первая, самая многочисленная, это обычные дети, в жизни которых просто появился дар, требующий соответствующего обучения. Вторая, меньшая по численности группа, это такие, как ты. Сироты или те, от кого отказалась родня. И первая, и вторая группы для кланов являются своеобразными витринами, на которых выставлены талантливые и не очень студенты, которых можно забрать себе под крыло. Служба взамен на покровительство — пользующийся популярностью обмен. — Преподаватель замолчал, отслеживая реакцию подростка, но Аур не демонстрировал непонимания или удивления, что позволило Долану продолжить. — К третьей группе относятся все студенты, принадлежащие к кланам. Среди них есть как и не слишком влиятельные личности, так и те, по слову чьих родителей в нашей стране принимаются законы. Золан, с которым ты так неразумно повздорил, относится скорее к первой категории, так как его род происходит из Польши. Особого влияния у них в России нет, но деньги способны на многое. Ты это понимаешь?
— Да, профессор. Отлично понимаю. Но так же понимаю и то, что отказываются от своих идеалов только слабые, лицемерные люди. Если вы считаете, будто я поступил неправильно, вмешавшись сегодня, то скажу сразу: моё мнение останется при мне.
Долан улыбнулся.
— Ты мог просто не оскорблять его столь явно, и этого было бы достаточно, Авель. Слова… Вы ещё дети, и за драки с дуэлями вас особо не наказывают. Но открытое оскорбление — это нечто иное. Ты можешь смешать сына императора на арене с грязью и продолжить спокойно жить, но недоброе слово в его адрес упечёт тебя за решётку. Так, думаю, будет немного понятнее. Но я перечислил только три группы. Как думаешь, кто относится к четвёртой?
Ауру не нужно было много времени для того, чтобы припомнить собственную систему обучения. Там границы были очерчены куда жёстче: простолюдины, приближенные к благородным, сами благородные и, наконец, изгои.
— Изгои. Те, с кем брезгуют общаться.
— Не то, чтобы брезгуют, но, в целом… — Мужчина фыркнул. — В целом ты прав. Изгоем можно стать, перейдя дорогу кому-то влиятельному, или сделав что-то совсем нехорошее. Тот же Золан, останься он в академии, всенепременно угодил бы в эту категорию. От него отвернулись бы все друзья, а вчерашние товарищи начали бы изживать уже его самого.