Новая эпоха
Шрифт:
— И друг дружкой? — ухмыльнулся я.
— Ага, прежде всего друг дружкой. Для того наверняка и удалились от общего сборища, чтобы уединиться без помех.
— Ясно. Сигнал! — я дал отмашку двум уже развёвшим костерок солдатам, те бросили в него приготовленные заранее пучки влажных листьев, и когда от их костерка повалил густой белый дымок, принялись то накрывать его мешком, то снова раскрывать, добиваясь чётко различимого издали прерывистого дымового сигнала.
Точно такие же прерывистые дымки уже поднимались в трёх местах, уведомляя всех прочих участников облавы, что их передовая группа уже подобралась к сектантам, а заодно и обозначая своё местоположение для соседних групп. Наш сигнал был чётвёртым, и ожидалось ещё два. Никакой азбукой Морзе в них и не пахло, просто шесть передовых групп давали отрядам лёгкой пехоты ориентир для замыкания кольца вокруг нужной им части леса. Весь его прочёсывать — даже с нашими силами до темноты хрен управишься, а в темноте немалая часть сектантов может ускользнуть, лишая смысла всю нашу затею. Он ведь в чём? В том, чтобы разом всю секту этих дионисанутых накрыть и решить проблему раз и навсегда, а не так, как это в Риме сделают, в сиюминутном
Личной рекогносцировки, конечно, не заменит никакая разведка, и пока к месту стягиваются отряды армейской лёгкой пехоты, мы с Володей и старшим его разведгруппы выдвигаемся вперёд.
— Вон та парочка, — доложил по-турдетански разведчик, указывая нам пальцем в нужную сторону.
— Ага, вижу, — подтвердил спецназер, доставая трубу, и я сделал то же самое.
Я уже упоминал, кажется, что качеству наших оптических линз до цейсовского, мягко говоря, далековато? Подглядывать в наши трубы из окна в окно инсулы напротив за переодевающейся смазливой бабой, например, или просто голых баб на пляже заценивать — это наша нынешняя оптика обеспечивает лишь на троечку с минусом, но мы сюда разве порнуху смотреть пришли? Мы — по делу и по серьёзному делу. Не гребут меня бабские достоинства этой пьяной шалавы, которую её хахаль как раз подсадил на плечо — типа, чтоб до грозди дикорастущего винограда помочь ей дотянуться, а заодно и полапать её за нижнюю часть. Куда важнее их заинтересованность исключительно друг дружкой — явно сейчас местечко удобное высматривать будут, дабы в горизонтальном положении своего пьяного бога почтить, и нет им больше дела ни до кого и ни до чего. Поэтому, заценив их неопасное для нашего плана состояние, я перевёл трубу на поляну несколько дальше, где нарисовалась целая группа — плюгавый толстяк с двумя бабами, тоже на трезвую голову не скажешь, чтоб красавицами, длинный худой пьянчуга на ишаке и бьющий в литавры пританцовывающий балбес едва ли трезвее того. Вот с этими запросто могла наклюнуться и нешуточная проблема…
— Мыылять! — тихонько выругался тоже всё разглядевший и тоже всё понявший Володя, — Ну куда их принесло, грёбаных уродов!
— Кавалерию сразу на хрен, — прикинул я.
— Из-за ишаков?
— Ага, могут и друг на друга среагировать. Пусть уж лучше патрулируют вокруг леса и перехватывают просочившихся.
— А впереди бойцов выдвигаем редкой цепью егерей?
— Да, так будет лучше всего.
Вернувшись назад, мы отдали нашим воякам все необходимые распоряжения и послали гонцов к соседям, дабы предупредить об изменениях в плане и их. А вскоре после их возвращения появились и два недостающих прерывистых дымовых сигнала — все шесть передовых групп егерей нащупали границы шабаша этих дионисанутых и обозначили их для отрядов, участвующих в облаве.
У нас, в отличие от среднереспубликанского Рима, есть и криминалист хорошей современной выучки, и пригодный для такой работы инструмент — подразделения егерей, то бишь лесных стрелков, сформированные вскоре после завоевания страны для борьбы с лузитанской лесной робингудовщиной и приобрёвшие в ходе её подавления уникальный для античного Средиземноморья опыт лесной войны. Собственно, это легковооружённые лучники с короткими, но тугими роговыми луками критского типа, а лесным спецназом их делают специальная лесная подготовка и специальное снаряжение. Не имея возможности наладить выпуск камуфлированной ткани, как и желания засвечивать перед завидючими глазами римлян сам принцип камуфляжа, мы пошли другим путём. По образцу сетей для ловли мелкой рыбы мы заказали бабам прибрежных рыбацких селений сетчатые накидки для набрасывания поверх самых обычных туник и шлемов, в ячейки которых при выходе наших егерей на дело втыкаются свежесрезанные веточки кустарника и папоротниковые листья. Эдакий одноразовый "лохматый камуфляж", выглядящий в глазах посторонних не постоянным тактическим приёмом, а разовой импровизацией. Если и расскажет об этом где-нибудь случайный свидетель, то именно как об редком приколе, которому ещё и мало кто поверит, поскольку "так никто не делает". И естественно, это не армейские центурии из сельских турдетанских призывников, а тарквиниевские наёмники. Поэтому-то мы и решили вперёд их выдвинуть — и подберутся к сектантам скрытно, и сработают чище, а главное — решительнее. Призывник-то ведь и растеряться может — типа, как же так, он же от врагов страну защищать призывался, а не от этой алкашни с прошмандовками, пускай даже и греческой, а повидавший на своей службе всякое профессионал сперва выполнит в точности, что велели, а потом уж только вопросы свои задавать начнёт. Так что пущай уж лучше ополченцы следом за наёмниками двигаются и просто помогают им делать работу там, где тем собственной численности не хватит.
— Ну что, даём зелёный свисток? — спросил спецназер, когда к нам прибыли гонцы от соседей с сообщением, что с изменениями плана все шесть групп ознакомлены, егеря в цепь перед замкнувшими кольцо армейскими отрядами растянуты, и кавалерия к лесным опушкам отведена.
— Ага, даём, — я дал отмашку сигнальщикам, и те зажгли фитиль установленной на деревянной треноге сигнальной ракеты, та задымила — пока ещё обычным беловатым неокрашенным дымом — и взлетела. "Свисток" у нас, конечно, не зёлёный — нет у нас тех современных химических красителей, которые любой цвет дыма по желанию дадут, да и заморачиваться ими нам пока как-то недосуг, нет даже обыкновенной, казалось бы, хны, которую некоторые самодельщики-любители для оранжевого дыма успешно применяли и которую в нашем современном мире купить ни разу не проблема, да ещё и за копеечную цену, но в античном Средиземноморье та "обыкновенная" хна — редкий и дорогой товар, аж из самой Индии привозящийся, так что мы пользуемся не хной, а куда более для нас обыкновенной луковой шелухой — ага, той самой, которой по христианской традиции пасхальные яйца красятся. "Свисток" у нас на ней в результате получается не ярким, а бледно-оранжевым, но всё-же достаточно цветным, чтобы его ни
— Вперёд! — негромко скомандовали центурионы егерей, и их длинная редкая цепь беззвучной трусцой побежала к лесу.
— Держать строй! Двигаться тихо! Попавшихся хватать, связывать и передавать назад! Оказывающих сопротивление — убивать на месте! — проинструктировали солдат армейские центурионы, — Все всё поняли? Пашшёл! — и несколько цепей погуще одна за другой двинулись вслед за егерями. Началось…
Прикурив сигариллы, направились за бойцами и мы со спецназером. Не то, чтоб сомнения в компетентности тарквиниевских профи имелись, но мало ли какие заранее не предусмотренные вопросы возникнуть могут? Хоть и мало приятного наблюдать свежие результаты работы этих матёрых головорезов, требуется всё-же присутствие людей вроде нас, полностью посвящённых во все тонкости операции "Дихлофос", как мы окрестили меж собой этот план очистки нашего государства от этой дионисанутой заразы.
Я по прежней жизни человек сугубо городской и хорошим следопытом никогда себя не воображал, но тут и средненькой паршивости следопытом быть не надо, чтобы всю картину событий мысленно воссоздать. Ага, вот бабу связанную волокут, и судя по её неплохому телосложению, это как раз из той сладкой парочки, что уединилась в сторонке. Дрожит, зыркает затравленно, но особо не дёргается — судя по фингалу, её уже научили хорошим манерам. Опознав в нас начальство скрутивших её солдат, упёрлась и завизжала нам что-то трудноразборчивое на своей греческой тарабарщине. Млять, ну неужели живя среди турдетан, и наверняка ведь не первый уже год, так трудно тупо вызубрить хотя бы уж основные расхожие фразы на нормальном человеческом языке? Хития вон — и та при всей своей спартанской спеси давно уж бегло шпрехает по-турдетански, а медленно и не всегда правильно — даже и по-русски и не считает этого как-то унизительным для своего эллинского достоинства, а эта — ага, суперменша… тьфу, супервуменша эллинская, и ей язык варваров изучать невместно. Может быть, и следовало бы успокоить дурынду, что никто её прямо сей секунд по кругу не пустит, а если будет хорошо себя вести и не сильно при разборе своих дел в этих дионисийских безобразиях замаранной окажется, то и позже этого избежит… может быть. Но за этот греческий снобизм — пущай-ка понервничает. Переглянувшись с Володей, обменявшись кивками и изобразив "моя твоя не понимай", мы дали солдатам отмашку тащить её дальше. А вот и кустики со следами борьбы, где их как раз и взяли тёпленькими. Рядом кровавый след шагов на пятнадцать, обрывающийся в зарослях, из которых торчат ноги трупа. Стрелу лучник, конечно, выдернул, это только на картинах романтичных баталистов они из трупов торчат, а на самом деле их собирают при первой же возможности, но дырка в трупе характерная — не осознал хахаль той дурынды спьяну всей серьёзности момента, да бежать от егерей ломанулся. Ну и не фантазёр ли он после этого, спрашивается? Ага, был при жизни…
Вот и ишака ведут — без алкаша на спине, так что животина семенит налегке и не упрямится. На поляне, где мы группу с ним заметили, уже никого, но из зарослей по ту сторону выводят одну из баб — ту, что пошатенистее, и она даже не дёргается — шагает как сомнамбула, явно в ступоре. А дальше на тропе понятны уже и причины ейного ступора — слева валяется труп того пьянчуги с ишака с дырой от меча в бочине, в пяти шагах тот плюгавый в луже кровищи и с держащейся на лоскуте кожи полуотрубленной башкой, а в трёх шагах от него — баба побрюнетистее. Судя по дыре в грудной клетке, пыталась права качать нахрапом, как это водится за уверенными в собственной безнаказанности стервами, да только тут уверенность ейная не оправдалась. Дорезали под лопатку, чтоб не мучилась, уже валяющуюся скукоженной. Рядом одна литавра валяется, в пяти шагах справа вторая, ну и шагах в двадцати дальше — сам пьяный литаврщик с дырой от стрелы меж лопаток и в луже крови под кадыком. Тоже, видать, избавили подранка от лишних мучений. И тоже, что характерно, у этих дионисанутых сильный пол как-то более склонен в бега податься. Прямо второй случай подряд — тенденция однако.
Метров с пятьдесят ещё проходим и натыкаемся на застывшие и заныкавшиеся в зарослях цепи армейцев, старательно имитирующие "нас здесь нет", а их центурион, как нас завидел, сразу же палец к губам. Ну, мы пригибаемся, прокрадываемся к нему потише и тоже шифруемся не хуже его солдат. Тот вперёд нам пальцем показывает, глядим туда, а там — млять, срань господня! Целая толпа этих сдвинутых по фазе, занятая — ну, не скажу, чтоб так уж прямо и оргией, больше попарно сгруппированы, и каждая парочка, вроде бы, сама по себе, но кое-где и по двое на одну, а кое-где и по две на одного, так что на тонкой грани балансируют, скажем так. А правее их, на небольшой полянке, расположились две хорошо поддатых бабы с козликами — ну, издали не разглядишь, козлики это или козочки, но уж больно подозрительно, учитывая успевшие уже распространиться слухи…
Рядом с нами два бойца спорят шёпотом, займутся сейчас эти бабы с козлами этим делом или это они так просто дурачатся. А мы со спецназером только тут замечаем, что шифруются-то с нами от сектантов одни только армейские ополченцы, и не понимаем юмора. Егеря-то наши куда подевались? Въехали, когда центурион нам жестами показал охват — типа, с боков эту толпу обходят, чтоб в клещи взять. Ну, тогда понятно — молодцы наши профи, сами сообразили. Правильно, если тупо с фронта нагрянуть, так такую толпу хрен сразу повяжешь, а всех пустившихся наутёк хрен перестреляешь, и кто-то наверняка добежит до главного очага, да предупредит там всех. Не то, чтобы это было для операции так уж катастрофично, один ведь хрен их обложили отовсюду, но если раньше времени всполошатся — могут успеть замести следы наиболее тяжких преступлений, на которых нам желательно бы с поличным их взять. Всё-таки кампанцы, мать их за ногу! Одна из баб с козлами уже разлеглась на травке, раздраконивая свою животину, и два бойца начали было спорить уже и на дневное жалованье, даст она таки козлу или не даст, но их спору так и не суждено было разрешиться. Егеря замкнули кольцо и начали действовать.