Новая хозяйка Гринвуд-Холла
Шрифт:
Белые кувшинки.
Нимфея альба, как обозначил эти цветы профессор Дж. Байонс в своём труде для юных леди.
Они росли целым букетом, внутри ярко-жёлтые, а по краям белоснежные, обрамлённые широкими тёмными листьями, раскинувшимися на поверхности воды у противоположного берега.
Какая красота. Я только взгляну одним глазком на эту прелесть. Сора здесь не так уж широка. Ярдов двадцать, не больше. И половину я уже проплыла.
Несколько минут – и ноги нащупали дно. Правда, на этом берегу его покрывал скользкий холодный ил. Но меня это не остановило.
Стараясь
В тот, первый, раз он показался мне темноволосым. Но сейчас вблизи я рассмотрела, что пряди были скорее каштанового цвета, и в них играло солнце, добавляя золотой рыжины. Берег здесь поднимался, поэтому мужчина казался ещё выше, чем был на самом деле. И смотрел на меня сверху, тоже замерев и не пытаясь даже двинуться с места.
Мы оба замерли, словно статуи, и глядели друг на друга.
Медленно несла свои воды Сора. Неспешно проплывали над ней облака. Земля вращалась вокруг Солнца. А мы стояли не в силах разорвать звенья взглядов.
Из-за плеча шатена вышел второй, рыжеватый блондин.
– О-о, смотри-ка, селянка… – произнёс он растерянно и при этом радостно. Как будто где-нибудь в парке встретил старую знакомую, о которой недавно вспоминал.
И это движение, и голос, к счастью, разорвали зачарованную тишину момента. Уши заложило от визга. Уже потом, много позже, когда сердце перестало сумасшедше биться в грудной клетке, когда лёгкие уже не разрывались от быстрого бега, когда разум наконец-то скинул гневный туман, стало понятно, кто визжал – я.
А в тот момент этот визг выдернул меня из оцепенения и помог снова обрести способность двигаться. Вот только движения эти были хаотичны и лишены смысла. Сначала я попыталась прикрыть грудь. Потом поняла, что есть более важные места. Потом, что этих мест больше, чем моих рук, которые всё скользили по телу, не имея возможности принять окончательное решение, и тем самым вызывали у мужчин интерес особого толка.
Из-за этого я разозлилась и смогла более-менее сообразить, что делать дальше. Правда, ясность мысли мне всё же изменила, а соображения эти были похожи на те же хаотичные движения, только внутри моей головы.
Потому что вместо того, чтобы аккуратно отступить назад и присесть в воде, я резко развернулась и, поскользнувшись в скользком иле, плюхнулась в воду. Тут же выскочила, отплёвываясь. Снова упала.
Нащупала дно руками и ногами. И вот так, на четвереньках, двигалась назад, пока не стало возможным плыть.
И всё это под ошалелыми взглядами двух мужчин.
– Селянка, селянка, прости! – закричал белобрысый, когда я подплывала к кустам на другом берегу, чтобы под их прикрытием выбраться из воды. – Мы не хотели тебя пугать!
Не хотели они пугать!
– Ну что ты обижаешься? Ведь всё честно: ты подглядывала тогда за нами, теперь мы – за тобой.
Вот ведь нахал! И ничего я не подглядывала! Как он мог предположить подобное?!
Проплыла ещё несколько ярдов вдоль берега, чтобы изгиб Соры
К счастью, они не стали меня преследовать. Но голос блондинистого долго разносился над берегом. У меня просили прощения и звали назад, чтобы позволить загладить свою вину.
Ну уж нет.
Не надо ничего заглаживать.
И вообще, что это за нахалы такие? Благородные мужчины просто отвернулись бы и ушли оттуда, сделали вид, что вообще меня не заметили. А эти пялились, как… как… как мужланы.
Мужланы они и есть.
Я была зла. Очень зла.
И вдруг заметила, что всё ещё шагаю по траве голышом и босиком, сминая одежду и туфли в руках. Жеана! Я остановилась, огляделась по сторонам, чутко вслушиваясь в пространство. И быстро оделась, не хватало ещё на кого-нибудь нарваться.
Как такое могло случиться? Как они могли так себя повести с благородной леди?
И тут же вспомнилось это «селянка», произнесённое нараспев, словно блондин наслаждался самим звучанием слова. Они решили, что я крестьянка, потому и не подумали отвернуться.
Злость прошла, сменившись смущением.
Двое мужчин разглядывали меня так, словно имели на это право. А я уж хороша – расслабилась и попала в возмутительную ситуацию. Тётушка права, если меня не держать в строгости, я плохо кончу. Мужские взгляды остались на теле тонкой корочкой, подсыхая, крошась и стягивая кожу. А может, это был ил. Неважно. Мне уже было не до разбирательств.
Но расстояние до деревни я преодолела с рекордной скоростью. Вот только, когда за поворотом показались камышовые крыши домов, мне пришлось остановиться, а потом и опуститься в траву у дороги. Потому что ноги мелко-мелко подрагивали, совершенно отказываясь меня держать.
Глава 5
– Барышня, что с вами? Мисс Эби?
Я поняла, что кто-то зовёт и трясёт меня за плечо, не сразу, до того была погружена в свои мысли. Потом приподняла голову и обнаружила склонившуюся надо мной Рену, жену мельника. Пышная и румяная, сама похожая на свежую сдобу, одну из тех, что лежали у неё в корзине и источали одуряющий аромат.
Только теперь я поняла, что завтрак остался в далёком прошлом. И ещё неизвестно, когда будет обед и будет ли он вообще. В желудке провокационно заурчало. Он вспомнил, что голоден, и спешил сообщить об этом всем вокруг.
– Всё в порядке, Рена, – я попыталась улыбнуться, уж слишком встревожено смотрела мельничиха, – просто быстро шла и устала.
– Такое бывает, – поделилась она своими наблюдениями, но дальше не пошла, осталась рядом. Поставила на траву корзинку, приподняла холстину и достала одну из булочек, аромат которых яростно пробивался наружу, сразу выдавая, что именно скрывается внутри. Протянула мне: – Вот скушайте, а то худенькая, что та травинка – ветер подует и унесёт. Потому и сил у вас маловато, что мало кушаете.