Новая хозяйка собаки Баскервилей
Шрифт:
Он опять приник к ее губам, и Алю вдруг совсем перестали волновать какие-то сенегальцы, которые сидели на багажных тележках и с интересом наблюдали за ними.
– Юра, поехали, тут столько зрителей…
– Они нам завидуют…
Такси неспешно двинулось в сторону центра, Аля и Юра, сидящие сзади, держались за руки, а водитель, пожилой, седой, поглядывал на них в зеркало.
Город был серым. Никаких знаменитых лиловых и розовых тонов, никаких элегантных женщин и стильных мужчин.
– Послушай, интересно – так везде здесь? – Машина притормозила на светофоре, и Аля указала на свалку мусорных пакетов, которые загромождали узкую улочку.
– Мусорщики
– Может, не заметим? – Аля посмотрела на мужа.
– А может, не заметим, – ответил Юра и вдруг произнес по-английски: – Все, спасибо, мы на месте!
Аля оглянулась вокруг себя. Только что они ехали по большому бульвару, затем свернули в улицу, которая имела несколько ответвлений – улочек еще меньше, и тут Аля вдруг поняла, что перед ней тот самый Париж, о котором все знают. Вот эти старые деревья, вот эти мостовые, покатые, узкие и гулкие, вот эти дома – с узкими высокими окнами, за которыми так свободно развеваются тонкие занавески, вот красивые парадные двери, за которыми силуэты консьержек, этих парижских сторожей покоя и источников слухов и сплетен. Аля вышла из машины и покрутила головой – вокруг были одни узкие дома, несколько магазинчиков и вывеска.
– Улица Шерш-Миди, «Ищу полдень», – Аля улыбнулась, – знакомое название.
– Да, Атос, Портос и Арамис.
– А где наш отель? – Аля огляделась – поблизости не было ни одного здания, похожего на гостиницу. Вокруг лишь небольшие дома.
– Да нет тут никакого отеля. – Юра взялся за чемоданы.
– Как нет? И такси уехало…
– Здесь нет отеля, а жить мы будем именно здесь. В самом центре старого Парижа. Гулять будем в Люксембургском саду, навестим Сен-Жермен-де-Пре, это рядом, за углом. А на Эйфелеву башню можно, думаю, посмотреть из окна, если чужие мансарды нам вид не закроют!
– Мы будем жить не в отеле?
– Нет, это тоже мой сюрприз! Я снял квартиру, маленькую совсем. Спальня, гостиная, кухня. Может, это и не так шикарно, как в отеле, но мне хотелось. Мне казалось, что нам сейчас будет приятнее жить так… Вдвоем. Никого больше. Мы вдвоем – в Париже.
Аля посмотрела на Юру, и он не так истолковал взгляд:
– Нет, если ты хочешь в отель – никаких проблем! Любой, самый дорогой! У нас есть деньги, мы себе многое можем позволить. Я просто думал, что тебе захочется самой настоящей парижской жизни. Знаешь, это же совсем другое дело – приехать в Париж со своими ключами. Готовить тебе не обязательно – завтракать будем в бистро, обедать и ужинать в ресторанах…
– Господи, как же это здорово! – Аля смотрела на мужа и понимала, что вот это действительно сюрприз, это подарок, который надо было не только придумать, нужно было понять, что он будет по сердцу. Ведь проще всего поразить дороговизной. – Я тебя так люблю… – Аля увидела, как лицо Юры расплывается в улыбке. – Люблю за эту улицу Шерш-Миди.
Дом был в три этажа с типичной парижской мансардой. Окна мансарды представляли собой одновременно и балкон. На окнах немного цветов. Юра и Аля подошли к большой светлой двери.
– Нам на третий этаж. Мы живем на самом верху – как бедные художники и студенты. – Юра пошел вперед.
– Вот и отлично! – Аля поднималась вслед за Юрой по узкой винтовой лестнице. На первом этаже была квартира консьержки, которая выглянула из дверей и поздоровалась без улыбки и какого-либо интереса. На малюсенькую площадку второго этажа выходило две двери, а на третьем этаже была одна дверь с большой латунной ручкой и молотком в виде сидящей белки.
– Вот мы и пришли! – Юра повернул ключ в замке.
Они вошли в квартиру, и Аля восхищенно ойкнула – квартира была маленькая и очень светлая. Вся в голубовато-бежевых тонах, с деревянными светлыми половицами, большие окна смотрели на те самые парижские крыши, о которых так много писали и пели. Аля прошла по квартире – спальня уютная, с широкой кроватью, накрытой светлым вязаным покрывалом, на стене в рамке рисунок – букет цветов.
Гостиная с диваном и двумя креслами перед телевизором, коврик под ногами, большой стол, маленький столик. Кухня же поражала компактностью и цветовым решением: все было в бело-серых тонах – столы, буфеты, стулья, все было аккуратно выкрашено, но Аля поняла, что предметам лет сто.
– Холодильник пустой, – она хлопнула дверцей.
– Ну да, будем хозяйничать сами.
– Так давай развесим одежду, приведем себя в порядок и пойдем куда-нибудь обедать. – Юра посмотрел на Алю.
– Хорошо, – она отвела взгляд, – ты пока чемоданы разбери, а я в душ…
Она зашла в просторную ванную комнату, повернула краны и стала раздеваться. Потом встала под душ и… почувствовала легкий сквозняк.
– Жена, я к тебе. Пустишь? – Юрий оказался совсем близко, рядом, и он был совсем раздетым. Его руки стали гладить Алю, а тело прижалось к ней. Аля открыла глаза и, подняв лицо, прошептала: «Муж».
Огромная махровая простыня, в которую ее закутал Юрий, была теплой и уютной, но ей все равно хотелось ее сбросить как можно быстрее, и уже совсем не стеснял яркий дневной свет, который лился в окна, обнаженность собственного тела и сила мужского. Аля выдохнула с каким-то птичьим клекотом, выгнулась и утонула в объятьях.
…Она открыла глаза от шума голосов – шум был другим, совсем непохожим на привычные. Не так шумела Москва – с ее эхом широких улиц и пронзительностью звуков, и не похоже это было на Зальцбург, который журчал горными водами, и Рим перекликался тепло и бесцеремонно. Здесь звуки были мелкими, гулкими, спешными, здесь слышался стук каблучков и изредка по улочке проезжала машина. Аля посмотрела на окно и увидела то самое розовато-лиловое небо Парижа, которое было ей обещано книгами, музыкой, чужими воспоминаниями. Теперь это небо принадлежало и ей. «Я замужем, и мы в Париже!» Аля перевела взгляд на спящего Юру. Его светлые волосы чуть намокли, светлый загар и румянец щек могли бы превратить лицо в детское, но подбородок, упрямый и сильный, принадлежал взрослому красивому мужчине. «Он красивый, и я его очень люблю». Аля вдруг захотела его поцеловать и уже было потянулась, но в это время он во сне пошевелился. Она застыла – ей не хотелось сейчас разговоров, ей хотелось побыть в тишине наедине со своими чувствами. «Он проснется… Он проснется голодный!» Аля глянула на часы, потом тихонько вылезла из кровати и юркнула в ванную… Через полчаса из дома по улице Шерш-Миди вышла молодая красивая женщина. Она шла за покупками – дома спал ее муж, и она должна была позаботиться об обеде.