Новая игра
Шрифт:
Наливайко разговаривал с ней на той неделе, когда ездил в Пещёрку. Супруга собиралась в столицу. По делу государственной важности. Она не позволила себе даже намёка, но в долговременном браке между любящими мужем и женой устанавливается особая связь. Лучшая в стране специалистка по мужскому благополучию как раз сейчас, вероятно, держала в маленьких надёжных руках самый что ни есть пульс Родины. И скорее всего, даже ласково вразумляла его великого и ужасного обладателя, чьё имя лучше было не упоминать всуе: э, батенька, совсем себя не бережёте…
Тогда как законный муж кормил своей кровью всяческий гнус в лесной глухомани…
— Уважаемый профессор, я тут практически ни при чём, — распугав его мысли, улыбнулась Бьянка, она же Эльвира. Василий Петрович даже не сразу сообразил, о чём она говорила, и вскинул глаза, а Бьянка весело продолжала: — Мой номер в табели о раках четырнадцатый! Настоящий генералиссимус членистоногих у нас… — Она вскрыла очередной панцирь, слизнула икру, обвела глазами стол и вопросительно посмотрела на Фраермана: — Матвей Иосифович, а где же наш Мгиви? Этот сын чёрной Африки, отлично знающий, где зимуют русские раки?
— Мне генералиссимус докладывать не обязан, — отшутился Фраерман. Хлебнул квасу и принялся разделывать приглянувшегося рака. Правду сказать, шутки шутками, а вопрос Бьянки вверг его в некоторую задумчивость. В самом деле, Мгиви и Кондрат как ушли с утра, так и не возвращались. Не было за столом и немцев. Они поздравили Олега с выздоровлением, запаслись сухим пайком и свалили, сославшись на какие-то срочные дела. Как возьмут ещё да устроят в лесу фестиваль большой немецко-русско-африканской дружбы…
Раков сменили рис, свинина и опять-таки квас. Когда есть стало окончательно невмоготу, Коля Борода вздохнул и улёгся на алтарь реальной мужской дружбы.
— Отряд, подъём! — скомандовал он своим трудным подросткам. — Через пять минут собираемся у «Газели». Едем в Пещёрку на выступление китайского цирка. Будут мастера ушу, заклинатели змей, акробаты и гениальный иллюзионист, как бишь его… Сун Чай. Всё, время пошло!
На бородатом Колином лице было ясно написано: если не вернусь, считайте меня коммунистом. А если вернусь — налить не забудьте!
Когда «Газель» затарахтела и отбыла, на столе появились баночный «Будвайзер», «Алазанская долина», армянский коньяк и газированное вино, всё ещё именуемое «Советским Шампанским». И наконец, в качестве венца творения, возник сияющий Песцов. Он волок сорокалитровый молочный бидон. В посудине, от которой, наверное, ещё нескоро отлипнет прозвание «голубой мечты самогонщика», [47] плескался не огненный первач, но алкоголь «Кристалл», умело и заботливо доведённый до удобоваримых кондиций. То есть пропущенный через уголь, подвергнутый кипячению и горячим настоянный на благородном можжевельнике. В общем, всемирные производители джина, отведайте и удавитесь!
47
Так как активно употреблялся в конструкции самогонных аппаратов.
— Итак, братцы, дубль два, — снова начал Фраерман, поднял кружку и, по-ленински прищурившись в сторону Краева, показал все свои фиксы. — Олег Петрович, вот теперь действительно за тебя. Ура!
Скоро общество начало разбиваться на кружки по интересам, послышались беседы за жизнь и разговоры по душам. А почему бы и нет? Все свои, никто никому не должен, и делить нечего…
— Ну-ка, иди, иди сюда… — говорила Бьянка Тихону, улыбалась, как девчонка, и осторожно водила вдоль рыжего хребта пальцем. — И никакой ты не камышовый, ты просто самозванец… Тоже мне древнее священное животное. Да тебя фараоны к камышам и на версту бы не подпустили. [48] Ладно, хоть ты и с помойки, я всё равно тебя люблю. Иди сюда, говорю, давай пободаемся…
48
Говорят, что камышовые коты очень свирепы и практически не приручаются, но египетские фараоны успешно охотились с ними в камышах на гусей.
Тихон бодаться не захотел. Перевернулся на спину и принялся ловить её руку. Лапы у грозного охотника были мягкие и щекотные.
«Я те дам — с помойки, — почти нежно про себя обратилась к Бьянке Оксана. — Сама ты с помойки. Ты бы видела, как он меня от этой… от мурры оборонял. У тебя такого кота нет…»
— И вот иду это я вечером парком после тренировки, — рассказывал ей Песцов, и его пальцы рассеянно комкали алюминиевую кружку, как будто это был бумажный стаканчик. — Луна с неба светит, сирень по сторонам дорожки цветёт, даже соловей где-то поёт… Красота, благолепие. И вдруг слышу за сиренью — крик. Вернее, стон. Женский. А я устал, жрать охота, завтра на службу вставать… Нет бы плюнуть, пройти, просто ускорить шаг. Так ведь не плюнул, мимо не прошёл, что с дурака взять… Ломанулся сквозь кусты — и что же вижу? Полянка, стоит белый «Лексус», и на заднем сиденье насилуют девчонку. Натурально насилуют — один ублюдок держит, а другой так и семафорит голым задом сквозь открытую дверцу. Я даже огляделся — может, кино снимают? Сериал какой-нибудь средней паршивости про бандитов?..
Нет, такую мать, ни камеры, ни софитов… Ладно, подхожу и для начала вынимаю голозадого из машины. Он брыкаться, я ему в пах, чтобы было что вспомнить. Второй мозги протёр — и тоже на меня, не так чтобы сильно умеючи, но с ножичком. Тут уже я озверел, «отдал якоря» [49] и перестал их жалеть. Туда-сюда — девчонка бежать, зато являются наши доблестные менты. И вот картина маслом: спецназ ГРУ и два мирных россиянина с тяжёлыми телесными. Причём, как скоро выясняется, папаши у обоих — на крыльях не долететь…
49
Якорь в терминах боевой психотехники есть ключ для запуска условного рефлекса: жест, звукорезонансная формула, образ прототипа.
— Да ты и в самом деле террорист, — следя одним глазом за Тихоном, усмехнулась Оксана. Налила Песцову облагороженной водки, подумала, плеснула себе. — По ящику-то как есть правду сказали…
— Да какой я, на фиг, террорист. — Песцов выпил залпом, зажмурился, тряхнул головой и потянулся я за огурчиком. — Тоже, нашли Усаму бен Ладена! Киллер я, обыкновенный киллер…
В самый разгар веселья, когда Бьянка уже выучила кота садиться «сусликом», а Наливайко с Краевым добрались до второй миллисекунды Большого Взрыва, [50] появился Мгиви. Угрюмый, неразговорчивый и голодный как волк. Молча выпил штрафную бывшего «Кристалла», не задумываясь о последствиях, добавил коньяка и, даже не взглянув в сторону раков, пододвинул поближе рис и бастурму. В эти мгновения плюгавый негр был похож на свирепого дикого воина, уминающего кускус из бедолаги-миссионера. Матвей Иосифович хотел было подступиться с расспросами, но передумал. Пусть поест человек. Может, подобреет…
50
Имеется в виду теория Большого Взрыва, одна из версий образования Вселенной.
Тихону между тем наскучило дрессироваться, он поднял рыжий хвост и скрылся в кустах. Бьянка зачерпнула из бидона и подобралась к Варенцовой:
— Будешь?
— А как же, — кивнула та. — Наливай.
Чокнулись, выпили, четвертовали апельсин, и Бьянка ностальгически вздохнула:
— И всё равно с фалернским не сравнить…
На полном серьёзе сказала, без намёка на прикол.
— Фалернским? — поперхнулась Варенцова. Привыкнуть к чудесам оказалось невозможно. — Так его же ещё вроде при Иисусе пили?..