Новая инквизиция
Шрифт:
Понятно. Юзеф человек неверующий. Ни во что, и особенно в совпадения. Так, что там дальше…
Что дальше, Лесник посмотреть не успел.
Началось.
Сначала погас свет.
Не щёлкали выключатели и не вылетали пробки; лампы не перегорали со вспышкой и не взрывались с грохотом. Просто перестали гореть – в ординаторской, и рядом, в холле – из дальних помещений роддома свет долетал.
Томительно-долгую секунду было темно. Затем сработали фотоэлементы, включилось аварийное освещение. И тут же попыталось погаснуть, или его попытались погасить, – тусклые лампы мигнули, вновь
Не то чтобы настала кромешная, глаз выколи, тьма – с улицы просачивался серый сумрак. Двое из присутствующих обладали ночным зрением (Лесник даже подозревал, что трое), а близнецы синхронными движениями надели приборы ночного видения…
Не происходило ничего.
Никто не врывался, паля во все стороны или сотрясая воздух каратистскими воплями. Никто не пытался начать пси-атаку или, не мудрствуя лукаво, хотя бы зашвырнуть гранату в ординаторскую. Случившееся можно было счесть за простую неполадку с проводкой, если не знать, как устроено аварийное освещение…
Послышался голос из холла (двое бойцов не подавали там признаков жизни). Звучный, громкий голос, но звучащий как-то не совсем уверенно:
– Ну что, отцы? Кто тут у вас самый главный? Потолковать надо бы…
Голос был знакомым.
Через порог шагнул человек. Невысокий, узкоплечий, с коротко, почти под ноль, остриженной головой. Копыто. Менеджер, «фторый нумер», тенятник.
Якобы мёртвый тенятник…
Юзеф отреагировал странно.
Мало того, что не подал сигнала к атаке, – Лесника (насколько он смог разобрать ночным зрением) удивило выражение лица обер-инквизитора. Брезгливо-недовольное и разочарованное. Как у рыбака, вытащившего заброшенную на сома удочку, и обнаружившего на крючке пескаря, нагло уплетающего приманку…
Дальнейшее явственно отдавало фарсом.
– Главный тут я, – сказал Юзеф казённым голосом. – Но для визитов не время. Обращайтесь в приёмные часы в порядке очереди.
Лесник не понимал ничего. Стоял, держа Копыто под прицелом четырех стволов СПП. Диана «Генц» не подняла, лишь придвинулась к Леснику – ушла с директрисы близнецов, вскинувших свои пушки.
Копыто тоже показался сбитым с толку:
– Я что-то не сильно понял, отцы. Читал я ваши инструкции: «…и поклонились ему сильные, и стали рабами его, и убили жён, и убили младенцев…» Вы знаете, кто я? Надеюсь, знаете. Будем проще. Поклонения я не требую, но жёсткую зачистку этой богадельни мы сейчас проведём…
Лесник почувствовал, как виски его легонько покалывает… Аккуратно так начинает давить. Как сутки назад в морге.
Юзеф вытащил маузер, ныне снабжённый глушителем. Вытащил демонстративным движением, медленно. Но выстрелил очень быстро. Полутьму и тишину прорезала серия хлопков. Всполохов пламени не было. Десять выстрелов. Вся обойма.
Копыто стоял, как стоял – на вид. Движения его, если и были, оказались слишком быстры для глаза. На одежде – ни капли крови, вообще никакого следа. Следы появились за спиной гипера – рваные дыры в штукатурке.
– Извините, молодой человек, – сказал Юзеф. – Не удержался. Никогда не видел гипера в действии… К тому же когда мы встречались
Чувство абсурдности происходящего усиливалось.
В голосе Копыта зазвучала злоба:
– Убедился? Ещё верительные грамоты нужны? Тогда я тебе тоже кое-что покажу, старый козёл. Долго помнить будешь, всю оставшуюся жизнь. Минут десять.
Он шагнул вбок, не отрывая глаз от Юзефа. Протянул руку не глядя, быстрым, на грани восприятия, движением. Протянул к Диане…
И все стало не так. По крайней мере для Лесника.
Вокруг потемнело. Или не вокруг, а в его глазах. Давление на виски исчезло. Тело пронизывало странное ощущение, похожее на вибрацию – очень быструю, когда её уже не воспринимаешь, как поток колебаний, – а как что-то неприятное, проникающее во все самые потаённые закоулки организма… Одновременно появилось чувство, возникающее в быстро опускающемся, почти падающем, лифте – но без ощущения невесомой лёгкости, порождаемой таким падением. Лесник мимолётно удивился. Вестибулярный аппарат у него всегда работал идеально…
А ещё – что-то случилось с окружающими – так показалось Леснику. Рука Копыта тянулась к горлу Дианы-Маши. Но – медленно, очень медленно, ползла сквозь воздух, как сквозь тягучий клей – ладонь неспешно повернулась, пальцы начали расходится для захвата…
Диана оттолкнула руку.
Обычным движением, отнюдь не заторможенным.
Одновременно зажёгся свет.
Глава восьмая
Освещение вспыхнуло – и основное, и аварийное. Впрочем, последнее через секунду погасло, фотоэлементы вновь сработали надёжно. Из холла послышались голоса бойцов – причём на слух казалось, что они за несколько секунд умудрились дойти до последней стадии опьянения…
Болезненные ощущения Лесника никуда не делись, разве что чуть ослабли. А может, он просто притерпелся.
С обер-инквизитором тоже что-то было не так. Лесник едва узнал его голос – голос смертельно больного, чуть не умирающего человека. Но тяжело падающие слова, с большими, чем обычно, паузами, – могли принадлежать исключительно Юзефу:
– Ну и что… что ты мне можешь показать… кроме мужского стриптиза? Щенок…
С Копытом происходило странное. С побледневшего лица катил пот – и даже не капли – струйки. Оно, лицо, дёргалось – гримасы переходили одна в другую. Руки совершали непонятные движения – ломаные, незаконченные…
– Щенок, – повторил обер-ишсвизитор. – Нажравшийся чужих мозгов… и возомнивший себя властелином мира…
Юзеф медленным, старческим движением поднял руку. Показал лежащую на ладони маленькую плоскую коробочку. Несколько чёрных кнопочек, одна красная – но большая.
Обер-инквизитор снизошёл до объяснения:
– Ты что-нибудь слышал… о магнитно-резонансной томографии… Мессия недоделанный? На таких, как ты… она интересно… действует… Этот роддом получил три года назад подарок… томограф… якобы от разбогатевшего эмигранта, здесь родившегося… Тут стоит, за стеной… Не совсем обычный… я нажал кнопку – и все мы в сильнейшем поле… только на тебя оно… Как, нравится?