Новая Инквизиция

Истошный женский крик заметался меж бетонных стен, дробясь и отражаясь от сводов глухого заброшенного подвала. Марина зажмурилась от страха, пытаясь отыскать спасение в темноте собственных век, но неумолимая реальность отказывалась меняться. Скользкий животный ужас по-прежнему опутывал тугими петлями все тело, мешая несчастной пленнице дышать полной грудью, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться… Можно сказать, что он удерживал ее гораздо надежнее, чем старые растрескавшиеся кожаные ремни, которыми этот проклятый садист связал ей руки и ноги, растянув на холодной металлической кушетке будто лягушку.

Господи, и зачем она только поддалась на уговоры Светки и согласилась сопровождать ее на свидании с новым ухажером?! Этот ее до тошноты навязчивый воздыхатель с самого начала показался Марине странным и каким-то пугающе жутким. Внешне, с виду, вроде он был вполне ничего. Высокий, опрятный, улыбчивый. Но вот глаза… это просто какой-то мрак! Будто и не глаза вовсе, а бездонные черные провалы, высасывающие свет из окружающего пространства. Бр-р-р!

И Светка, дура эта, повелась на его настойчивые ухаживания, дорогие подарки, частые знаки внимания и показную обходительность. Правда, судя по всему, подружка Марины тоже ощущала эту леденящую кровь ауру, исходящую от нового бойфренда, поэтому упросила свою приятельницу составить ей компанию.

«Ой, Мариш, меня тут Артур пригласил покататься по ночному городу! А я возьми, и согласись! Вот только боюсь, что он будет слишком настойчивым, и я не смогу отказать ему, понимаешь? В общем, мне нужно чтобы ты поехала со мной и не позволила наделать глупостей…»

Примерно такими аргументами Света уговорила ее принять сомнительное приглашение от незнакомого мужчины. И вот он итог — они обе привязаны к ржавым каталкам в какой-то заброшенной промзоне! Ой-ей-ей, как же она кричит бедняжка…

Надсадный вопль подруги снова резанул по ушам, заставляя сердце убежать в пятки. Милостивый боже, что же этот больной придурок с ней там делает?! Неведение, конечно, угнетало и пугало, но вот перспектива открыть глаза казалась еще страшнее… Нет-нет-нет, ни за что! Что бы там ни происходило, Марина просто не желала этого видеть. И так до одури жутко, а если будет смотреть, то и вовсе с ума сойдет…

Внезапно крик Светки оборвался на какой-то недостижимо высокой ноте, и в полутемном подвале воцарилась напряженная звенящая тишина, нарушаемая только гулкими ударами сердца, неритмично дрожащего от гнетущего испуга. С какой-то безысходно-пугающей ясностью Марина поняла, что ее подруги больше нет в живых. А она теперь следующая на очереди…

— Фьють-фьють-фью-фью-фьють…

Невидимый садист принялся фальшиво насвистывать какой-то попсовый мотивчик и бряцать железом, собирая свои жуткие пыточные приспособления в стальные лотки. Примерно с таким звуком стоматолог кидает использованный инструмент в металлический медицинский тазик. Перепуганная пленница вздрагивала и съеживалась от каждого такого громкого звяканья, не уставая отчаянно взывать к господу богу. Пожалуй, она никогда еще так искренне не молилась…

— Ну что, Светик, добро пожаловать назад, — донесся до Марины проникновенный баритон их пленителя. — Нравится тебе, как я поработал?

Ох… он, видимо, совсем больной, если еще и с трупом разговаривает…

— Да… нравится…

Заслышав голос подруги, которую считала мертвой, вторая пленница едва не подпрыгнула на холодной кушетке и не удержалась от того, чтобы распахнуть веки. О, матерь божья, лучше бы она этого не делала! В свете тусклой желтой лампочки, спрятанной под колпаком из замызганного толстого стекла, она увидела Светку. Приятельница стояла обнаженная, сплошь измазанная собственной кровью, покрытая десятками глубоких рваных ран и ровных разрезов. Один глаз у нее отсутствовал, а вместо него на некогда красивом лице подруги зиял темный влажный провал, из которого непрерывно капало что-то мутно-бурое. Кап-кап-кап…

— А-а-а-а-а-а-а-а!!!

Оставшаяся в живых девушка завизжала так пронзительно, что оглушила саму себя. Снова зажмурившись, она горько зарыдала, умоляя небеса, чтобы все происходящее оказалось лишь жутким ночным кошмаром. Как же так?! Неужели они со Светкой угодили в руки некроманту?! Ой, господи, ужас-то какой! Про этих нелюдей очень много говорят в интернете и по телевизору, и рассказы про них ходят один паршивей другого! Нет, это просто не может быть правдой… это точно сон! Просто дурное видение уставшего подсознания, которому нельзя верить! Вот только почему же у нее никак не получается проснуться?!

— Мне нравится, как ты кричишь, Маришка, — раздался горячий шепот прямо над самым ухом девушки, и она тщетно забилась в путах, силясь отодвинуться подальше. — Будь умницей, открой свои очаровательные глазки, посмотри на меня…

— Нет, прошу, не надо! — запричитала жертва, безрезультатно выворачивая руки в тугих ременных петлях. — Отпустите меня… я ничего не видела, клянусь! Я не скажу! Не расскажу! Умоляю!

Однако на мучителя ее слезы и мольбы не произвели особого впечатления. Казалось, наоборот, еще больше раззадорили.

— О-о-о, как же сладко пахнет твой страх, — протяжно выдохнул живодер, втягивая носом воздух, будто голодный волк, учуявший раненую добычу. — Теперь я могу признаться, ты мне приглянулась гораздо больше, чем Светочка. Поэтому мы с тобой, моя прелесть, просто волшебно проведем время…

Подвывая и поскуливая от парализующего ужаса, Марина слушала, как чьи-то босые ноги с влажным шлепаньем ступают по бетонному полу, как скрипит под чужими пятками битое стекло и скрежещут мелкие камушки. А потом кто-то беспардонно распахнул пальцами ей веки, не позволяя спрятаться от окружающего безумства.

Увидев над собой нависающее изуродованное лицо Светы, которая и удерживала ее глаза открытыми, девушка снова закричала. На этот раз уже не только от страха, но и от омерзительной брезгливости. Маришка чувствовала, как восставшая из мертвых подруга касается ее кожи измочаленными прохладными пальцами с вырванными ногтевыми пластинами. И от этого противного ощущения кровь стыла в жилах, а к горлу подкатывал тугой комок тошноты.

Артур, тем временем, звенел цепями, на которых висела замысловатая конструкция с огромным подвешенным зеркалом. Он подтягивал его к кушетке с пленницей, жизнерадостно напевая себе что-то под нос.