Новая история Колобка, или Как я добегалась
Шрифт:
— Я там всех поубиваю, — мрачно сообщила девица Иулия, и на этом вопрос был исчерпан.
Мирослав плясал вокруг племянницы на цыпочках, не зная, чем угодить и вгоняя меня диссонанс: все мои органы чувств утверждали, что у нас гостит стальная наковальня, а поведение мужа намекало, что трепетный цветочек.
Я промаргивалась, присматривалась — да, наковальня.
“Да нет же!” — кричал Мир всем своим видом. — “Цветочек!”
“Но… но наковальня же!” — пыталась привести картину мира к единому знаменателю я.
Мир недоуменно вглядывался в поисках наковальни
В итоге, я плюнула и смирилась. В конце концов, у всех свои слабости, и если у меня есть котик, то почему бы у него не быть цветочку?
И только тихо изумлялась, наблюдая, какие хороводы водит вокруг Иулии всё многочисленное семейство, опекая, холя, лелея и не давая в обиду. Стоило Иулии Всеволодовне взять на работе лишнюю смену, начинался Содом и Гоморра. Все неистовствовали, негодовали и угрожали выгоранием.
По моим наблюдениям, у нас она останавливалась в большей мере для того, чтобы сбежать от любимых родственничков. На мою территорию лезть с непристойными плясками и песнями никто не смел.
Иулия Всеволодовна Азор, врач-реаниматолог, сама кого угодно была способна дать или не дать в обиду. А уж как взлелеять могла — м-м-м, любо-дорого посмотреть.
— Ты сейчас к нам или в “Тишину”? — спросила я, когда мы утрамбовали в багажник еще один огромный — кто б сомневался! — чемодан. Спорим, новый год она будет встречать в джинсах и водолазке?
— А что в “Тишине”?
— Бедлам, — емко охарактеризовала я. — Раньше у нас как было? Мы заранее, как большие, готовили базу к новогодним праздником, вальяжно выбирали дизайн декора, не спеша его развешивали… А в этом году Мир с Максом решили, что на праздники “Тишина” будет принимать только своих, и что в итоге?
— Что? — по мере рассказа Иулия взбодрилась, веселья в ней стало больше, чем усталости, но и усталости тоже было изрядно.
Хм, что, неужто, не одну смену лишнюю взяла, а, упаси боже, две?
Да не, быть такого не может! В семействе тогда бы до небес стон стоял!
— А то! Не подумай такого плохого слова, как “шантаж”, но Ольга Радомиловна шипела в телефон, что если кто-то прикоснется к избушкам гирляндами, она выкрасит азоровскую часть “Тишины” самой неоновой из всех неоновых красок.
Юлька хохотнула, я тоже посмеивалась. На эту битву я взяла самоотвод — украшать я не люблю, я люблю лежать кверху пузом на диване, и чтобы всё вокруг мерцало и переливалось.
— Терема мы украсили, уличные деревья Адка тоже отвоевала, а остальное… Тридцать первое декабря на дворе, а мы ждем, пока Оля вернется из командировки, чтобы развесить гирлянды! Так ты куда, в “Тишину”, или отдыхать?
— Пожалуй, приобщусь к всеобщему безумию! — определилась Иулия.
Сказать по правде, возвращения Ольги из командировки я ждала с нетерпением. Ибо отбыли они туда вместе моим благоверным, и было это две недели назад.
В “Тишине” дым стоял коромыслом. Отличный, вкусный, кедровый дым: топили бани.
Гостей на базе не было, все свои, но и свои делились на гостей и персонал, и дежурный администратор, Лида Балоева, пыталась быть везде и разом, но получалось у нее так себе, могла бы хоть у Мирославичей поучиться — уж они-то прекрасно справлялись, да так, что казалось, будто во дворе их мечется не меньше девяти.
Где-то фоном Ольга-большая (“Я не большая! Я старшая!!!”) энергично командовала украшением домиков (слава богу, наконец-то! Прибыли!).
Дети при виде нас радостно слились в одного супермирославича, потом расщепились на трех обычных и повисли… на Юльке.
Я бы, может, и вмешалась, спасая усталую родственницу, но она сама их прикормила — так что теперь вкушала последствия. Семилетки восторженно облепили двоюродную сестрицу, и вопили, перекрикивая друг друга, как они закончили вторую в жизни четверть, и какое представление у них было в школе, и что Ольку взяли снежинкой, а она не хотела, она хотела снегурочкой, а её не взяли, и они все обиделись, и пришли в костюме змейгорынча одном на троих, а их за это хотели выгнать с утренника, а они не ушли, а…
Глазки у первой красавицы азорьего семейства медленно, но уверенно съезжались в кучу.
Школа от моих разбойников стонала стоном. Регулярные записи в дневниках типа “были без второй обуви, затоптали потолок” стали семейной обыденностью.
Когда нас первый раз вызвали в школу, мы с Миром шли с внутренней готовностью защищать детей. Классный руководитель отвела нас к директору, тот вызвал психолога и достал чайные чашки.
За чаем нам изложили проблему и предложили план её совместного урегулирования, а в конце встречи выдали список секций, со словами “С этими руководителями я знакома лично и могу поручиться”.
На прощанье классная руководительница призналась, что дети у нас чудесные, она их обожает, и вообще, давно столько не смеялась.
Дома Мир отпаивал меня коньяком. В общем, школу мы сменим, только если сменим континент, а идею со “змейгорынычем”, я уверена, классная руководительница им сама и подсунула — в одном папином свитере и с двумя руками на троих особо не разбежишься и елку повалить куда сложнее!
Так что утренник прошел без эксцессов.
Тихонько посмеиваясь Юлькиным отчаянным попыткам расшифровать сразу три потока информации и никого не обидеть, я отправилась на голос Радомиловны. Вот сейчас ка-а-ак, найду, ка-а-ак выясню, где мой муж и чем это он две недели без меня занимался, что теперь искать не спешит!
— Правый хвост длиннее, подтяни! Еще чуть! Нет, сантиметра на три отпусти! Ага, так отлично, крепи!
Игорь Новицкий покорно подтягивал и отпускал, а мне вспомнилось, как однажды я искала его за какой-то надобностью.
…В конюшне было сумрачно — лошадям яркий свет ни к чему. Характерный запах, конские вздохи и звук скребка по плотной шкуре — Игорь действительно был тут, хотя кони и не входят в сферу его обязанностей, но он их любит и “умеет готовить”, в отличие от человеков.
— Игорь Филлипович! — Ольга внезапно обнаружилась там же, хотя уж ей-то тут и вовсе нечего было делать. — Я умею ездить верхом!