Новая русская сказка
Шрифт:
— Спасибо, — я с размаху тюкнул ломиком по стеклу, и оно разлетелось.
— Тебе тоже спасибо, Иван, — кикимора начала растворяться. — Слово свое держишь. Век не забуду!.. Прощайте.
— Прощай! — мы помахали ей и подошли обратно к стене. Больше всего радовала отвесная поверхность в пятьсот метров. Строго перпендикулярная земле и льдисто-гладкая.
— Что делать будем? — поинтересовался Волк.
— Почем я знаю, — огрызнулся я. — Ну и как туда лезть?
— Может, "кошки"?
— Волк, "кошки"
— Вот, — Волк воткнул коготь в стену. — Смотри, как легко входит и хорошо держится. Думаю, с "кошками" затея выйдет.
— Ладно, давай сюда свои "кошки", — я принял у друга орудия для "восхождения на Эверест". — Только я лезу один. "Кошек" больше нет, твоего веса я не выдержу, а когти так и вывернуть можно… жди здесь. Справлюсь сам.
— Ни пуха, ни пера! — пожелал он.
— К черту, к черту!
И восхождение началось. Я уже на десятом метре потом исходил! И, главное, впереди даже крохотного выступа не намечалось. Цельная вертикальная плоскость. Были, конечно, окна; но слишком близко к ним не стоило подбираться во избежание обнаружения. Проползая пятнадцатое окно, увидел, как внутри суетятся какие-то отвратительные существа. Теперь понятно, почему Голливуд так славится своими монстрами. Еще бы, когда на бывшей территории США такие наглядные пособия разгуливают! Хоть в Кунсткамеру их. Возле двадцать пятого застал самого Кощея. Он, по пояс высунувшись в окно, дышал воздухом и ронял крокодильи слезы. Меня не заметил, видимо, принял за рабочего (еще бы, там еще двое-трое по стене туда-сюда ползали, дыры заделывали). Утер нос скатертью… или все-таки это был носовой платок? Обиженно пожаловался сам себе:
— Ну чем я ей не понравился?
— Тем, что тощий, — не сдержался я.
— Ах, если бы… — грустно посетовал Кощей, простодушно не замечая собеседника. — Отказалась, да еще и кольцом вслед швырнула. Считает меня маньяком…
— А что, это не так?
— Конечно, нет! Я же самый умный, самый красивый, самый обаятельный и вообще я гений, а меня никто не понимает! Даже вот она.
— У-у-у… — протянул я, стараясь не поворачиваться лицом (все остальное узнаваемое успешно скрывала эскимосская одежда). — Да у вас, голубчик, мания величия.
— Что, серьезно? — огорченно удивился Бессмертный.
— А то, — смеясь в кулак, подтвердил я. — Вам, голубчик, только одно поможет: вы ей не навязывайтесь. Будьте поскромнее, и она сама за вами побежит, да еще умолять будет, чтоб вы на ней женились! Будь проще, и люди к тебе потянутся.
— Правда, что ли? — загорелся злодей. — Спасибо тебе большое, мужик, ты меня просто спас! Все, пойду перед зеркалом поупражняюсь… — и отошел от окна.
— Давайте-давайте, дерзайте, — тоном семейного психоаналитика добавил я вслед и покачал головой. Ну и ну! Уже невестой обзавелся… интересно, кто эта эксцентричная дама? Кольцом в него швырнула… молодец какая… так держать!
Я продолжил путь наверх. Спустя час я достиг двух поразительных результатов: первый — умылся потом, второй — дополз-таки до искомого окна. Оно было закрыто. Я постучал, насколько хватило сил. Видимо, не на много: стук не услышали. Тогда я размахнулся и врезал по стеклу. Видать, совсем ослаб: оно не то что не разлетелось, даже не дрогнуло. Зато у окна, к моему вящему удивлению, появилась… швабра! Она поклонилась мне.
— Эй! — я обратился к швабре. Надеюсь, это не приступы шизофрении? — Меня зовут Иван, я за Василисой!
Швабра кивнула щеткой и, развернувшись, поскакала вглубь комнаты. Вскоре окно распахнулось, и на подоконник взобралась Вася. С души словно камень свалился.
Царевна вытаращила глаза, горящие безумной радостью.
— Иван?! Ты… ты жив?! Но как?!
— Да вроде бы, — я ощупал себя. — А почему это я должен быть мертв? Пока — живее всех живых.
— Но… Кощей сказал…
— Кощей тебе скажет! Ты ему верь больше, тогда и продукты не придется покупать: знай себе, снимай "Доширак" с ушей да лопай.
— Ваня… как же я рада тебя видеть… — Прекрасная стиснула меня в объятиях. Голова закружилась. К черту Кощея. Так и буду стоять.
Я тоже неловко обнял ее, пытаясь не причинить ей боль ненароком. Волосы царевны пахли шампунем и пылью. На миг мне показалось, что мы висим в воздухе…
Нас "разлучила" швабра. Она стучала по замку сундучка… ба! Да это ж тот самый. С выщивкой.
— Кстати, — Вася, наконец, отодвинулась. — Я тут… мм… не могу сундучок открыть, ты мне не поможешь?
— Отчего ж не помочь-то? — я размял пальцы и, достав из того, что теперь, в конце пути, осталось от сумы, пассатижи, как следует сдавил замочек. Тот распался, и крышка открылась.
— На здоровье.
— Э-э, это не мой набор! — ахнула Вася, заглянув внутрь.
М-да, и вправду, если это набор для вышивания, то я — Папа Римский! В сундучке уютно расположился игрушечный заяц из плюша, набитый синтепоном. Я осторожно вынул зайчика.
— Во дела, во дела, мышка кошку родила! Ничего себе, ну и шутник твой Кощей! Не без чувства юмора мужик. Ладно, посмотрим, что за зайчик такой, — с этими словами я запустил руку в искусственную шерсть и сразу же наткнулся на что-то металлическое. Я потащил на себя; предмет выскочил из мягкой игрушки и звякнул о пол.
Это была больничная утка.
— Та-ак, еще смешнее… утка… интересно, и что дальше? Что этот несчастный хотел этим сказать?
Василиса нагнулась над уткой.