Новая жизнь и иллюзии

Крапицкая Влада

— А теперь объясни мне, чего ты боишься?

Лана замялась, а потом отвернулась от меня:

— Лана?! — настойчиво сказал я.

— Ты будешь смеяться, — глухо сказала она. — Это просто глупые, детские комплексы, от которых я никак не могу избавиться.

— Я не буду смеяться, — серьёзно сказал я. Она молчала. — Лана!

— Я просто не знаю с чего начать, — она вздохнула. — Понимаешь, моя мама и отец были красивыми, а я… Я была разочарованием для моей матери. Скажем прямо — я была уродлива, с абсолютно непропорциональными чертами лица, и моя мама всегда мне это говорила. Сам понимаешь, уверенности ребёнку это не придает. Но это ещё

пол дела. Мама была молода и не сдержана, и чуть что начинала бить меня. Я понимаю, что она сгоняла на мне своё плохое настроение, но почему-то била она меня всегда по лицу. Хотя, может здесь я и сама виновата, мне никто не мешал отвернуться, чтобы удары сыпались на спину. Но, я не могла себя заставить это сделать. Пока я была маленькой, она била меня рукой, а потом, когда я подросла, в ход пошли хозяйственные сетки, веники, и прочая хозяйственная ерунда. К боли я привыкла быстро, но синяки то сходят не за одну минуту, — Лана говорила это равнодушным, спокойным голосом, а мне уже становилось плохо, когда я представлял её маленькой и с синяками. — В школе надо мной и так смеялись, из-за моей внешности, а когда я приходила ещё и с синяками, каждый считал нужным поддеть меня. Мол, у тебя и так один глаз больше другого, а ты ещё и фингалы себе под глаза садишь. В общем, дни, когда у меня не было синяков, и на меня никто не обращал внимания, были самыми лучшими. К пятнадцати годам черты лица стали более-менее гармоничными, но одиннадцать лет травли не прошли бесследно. И теперь я не могу избавиться от этого. Я знаю — это глупо, — она вздохнула.

— Лана, — больше я ничего не мог сказать. Я притянул её ближе, а потом посадил к себе на колени, и обнял. Она уткнулась мне в плечо, и я стал гладить её по голове. У меня перед глазами стояла маленькая, некрасивая девочка с синяками, но с гордо поднятой головой. Теперь я многое понял — вот откуда в ней эта несгибаемая сила воли и сильный дух. Я вспомнил слова, которые мне сказал Яромир в библиотеке, когда я думал, что Лана изменила мне: «Пока все остальные дети играли в игрушки, Лана училась терпеть боль и сносить унижения». Я прижал её к себе ещё сильнее, испытывая почти физическую боль. Я много раз видел, как ломались люди и в более простых условиях, а она выдержала и не позволила себя сломать.

— Бедная моя, несчастная девочка, — прошептал я.

— Макс, всё нормально, — она отстранилась. — Представь, какой бы я выросла размазнёй, если бы мать любила меня. Всё, что не делается — делается к лучшему, — она поцеловала меня. — Честно, я давно уже научилась жить с этим. Просто от некоторых комплексов у меня пока не получается избавиться, — она погладила меня по щеке. — Но ради тебя я постараюсь. Пошли дальше гулять.

Лана встала и потянула меня за собой. Я тоже встал и, обняв её, пошёл рядом. Но думать ни о чём другом не мог, представляя её ребёнком. Да ещё, опять, именно она меня успокаивала, хотя должно было быть наоборот.

Через десять минут я взял себя в руки и сказал:

— Кстати, я тебе кое-что обещал!

— Когда? — Лана удивленно посмотрела на меня.

— Ты не помнишь этого, но поверь мне — обещал! — загадочно сказал я. — Куда ты хочешь съездить: в джунгли, в горы, или на какой-нибудь райский островок? У нас ведь с тобой не было медового месяца.

— О-о-о! — Лана улыбнулась, и задумалась.

— А знаешь, давай неделю побродим по джунглям, неделю поживём в горах, а неделю на острове, — предложил я.

Лана смотрела на меня счастливым взглядом:

— А так можно?

— Конечно можно. Завтра выезжаем, — сказал я. — Куда поедем в первую очередь?

— На остров, — ответила она. — Только не завтра, а послезавтра.

— Почему?

— У меня нет купальника, и прочей ерунды, — Лана вздохнула. — Надо пройтись по магазинам.

— На острове мы будем только вдвоём, — я уже решил, что отвезу её на один из наших островов. — Так что можно обойтись без купальника. Так даже будет лучше, — я приподнял бровь, улыбаясь.

— Ага, и по джунглям мне тоже перемещаться в таком виде? — она улыбнулась мне в ответ.

— Уговорила, послезавтра, — согласился я.

Весь следующий день Лана, Анна и Доната ходили по магазинам, а потом укладывали чемоданы. Дейм сразу же отпустил нас на отдых, но я видел, что он делает это с неохотой. Он раз двадцать взял с меня обещание, что я буду внимательно следить за Ланой и не дам её в обиду, и что привезу её назад в целости и невредимости. Я каждый раз давал клятвенные обещания, что всё будет хорошо, прекрасно понимая причину его волнения.

К вечеру следующего дня мы уже были на одном из наших островов в Атлантическом океане.

— Какая красота! — восхищенно произнесла Лана, когда мы причалили к пирсу

— Дом стоит чуть выше, — показал я. — А на берегу есть небольшое бунгало. Там тоже можно жить. Но мне больше нравиться дом и оттуда открывается потрясающий вид.

— Значит, будем жить в доме, — ответила она и, схватив чемодан, бросилась вверх по дорожке, к дому.

— Лана! — обиженно прокричал я ей в след, — Брось чемодан!

Она продолжала нестись бегом, не обращая внимания на мои слова. Я догнал её только возле дома.

— Чемоданы, моя забота, ясно? — строго спросил я.

— Дверь откройте, пожалуйста, — смеясь, сказала Лана.

Когда мы закончили распаковывать чемоданы, я спросил:

— Хочешь искупаться?

— Да. Только надену купальник.

— Не надо, он только помешает. Здесь никого кроме нас нет. Раздевайся, и побежали к океану, — я улыбнулся.

Спустившись к океану, Лана моментально прыгнула в воде и поплыла, как настоящий пловец, делая большие гребки руками, а потом нырнула и исчезла с моих глаз. Я тоже нырнул, и стал искать её под водой. Найдя, я схватил её за руку и подтянул к себе, она не смогла сдержаться и улыбнулась, выпустив воздух из лёгких. Я поплыл наверх, не отпуская её руки.

— А ты хорошо плаваешь, — похвалил я Лану, когда мы оказались на поверхности. — А ещё, насколько я помню, ты хорошо бегаешь, — сказал я, вспомнив нашу вторую встречу в лесу, в Карпатах. Я стоял тогда в лесу, и наблюдал, как она бежала по долине, — Что ещё ты умеешь делать хорошо? Ты профессионально занималась спортом?

— Нет. Просто, чтобы меньше попадать матери на глаза, я занималась в спортивных секциям, благо — тогда это было бесплатно. Сначала художественной гимнастикой, потом борьбой, в школе — лёгкой атлетикой. Ну и так по мелочам — танцы и прочая ерунда. А иногда, мне стоит посмотреть на что-то, и я уже сама могу так сделать, без всяких нудных обучений, — Лана резко наклонилась ко мне и, поцеловав, потянула на дно.

Я позволил ей опустить меня на дно, а потом вывернулся и, схватив её за руку, стал плыть к берегу, гребя одной рукой и помогая себе ногами. Когда мы оказались на мелководье, я поднялся на ноги и вытащил Лану из воды, взяв на руки. На берегу я опустил её у кромки воды на песок, лег на неё, и стал целовать: